Марина медленно переставляла одну ногу за другой, это восхождение, неспортивной девушке, давалось очень тяжело. Чем выше она поднималась, тем меньше было травы и больше камней под ногами. А те, в свою очередь, то и дело норовили выскользнуть из-под подошвы и покатиться вниз, увлекая Марину за собой. Поэтому всё внимание девушки было нацелено только на то, куда лучше поставить ногу. Окружающие звуки давно уже ушли на второй план, их перебивало тяжёлое дыхание и звук сердца, колотящегося, как будто, прямо в ушах. Единственная мысль, которая последние минут пятнадцать настойчиво стояла и не хотела уходить из головы, даже не мысль, а слово "Зачем?". Оно билось в сознании и с каждым ударом сердца, словно обретало новую жизнь, перерастая в целую фразу.
"Зачем мне это надо?" – думала девушка.
Но, тем не менее, не останавливаясь, она продолжала подниматься всё выше и выше, цепляясь за выступающие валуны и еле передвигая непривычные к такой нагрузке ноги. Заветная цель была значительно ближе, чем спуск назад.
Через десять минут Марина была на самой вершине скалы. Из последних сил она практически доползла до одинокой сосны, коронующей камни, и прислонилась к ней спиной. Природные звуки всё не хотели возвращаться, но мысли уже начали своё движение. И фразу "Зачем мне это надо?", повторенную сотни раз за последние сорок пять минут, плавно заменили другие. О сложившихся обстоятельствах и невозможности отказаться.
Казалось бы, кто может так серьёзно воспринять глупое соревнование устроенное новым руководителем. Ну да, солидная прибавка к зарплате, по меркам провинциального города, была обещана только нескольким наиболее отличившимся сотрудникам из их довольно большого коллектива. И для кого-то это является хорошим мотиватором. Вот только Марина прекрасно знала, что даже в случае своего выигрыша, ничего хорошего её не ждёт. Так как её безумная родственница, и по совместительству родная мать, уже давно распланировала, на что потратит двойной куш. Двойной, потому что в своих силах, женщина предпенсионного возраста, ни дня не занимавшаяся спортом и считающая аббревиатуру ЗОЖ ругательством, не сомневалась ни секунды. А вот непутёвая дочь, по её мнению, могла напортачить. И мать с упорством дятла принялась вдалбливать Марине необходимость хорошо себя показать на данном мероприятии. О том, что случится, если девушка провалит свою миссию, думать даже не хотелось. Родительница всегда знала, как болезненнее испортить жизнь ближнему, прямо талант был у неё в этом.
Именно мама, совсем недавно, устроила на нынешнее место работы Марину. Сопротивляться было бесполезно. Если мама решила, что дочке тяготеющей к творчеству, необходимо поступить на учёбу на, никому ныне ненужный, экономический факультет, дочка поступит. Так же случилось и с работой, Марина пробовала отказаться и найти работу по душе. Но мама не хотела отпускать дочь из-под крыла.
Манипулировать маме удавалось особенно хорошо. Марине всегда казалось, что мама хочет прожить две жизни сразу: за себя и за дочь. Причём непременно по-своему. Прекрасно все это осознавая, девушка, тем не менее, ничего не предпринимала. Уходить "в никуда" было страшно. Мама строго контролировала круг общения дочери, и к двадцати годам та не обрела друзей, были лишь шапочные знакомые. Накоплений было крайне мало. Девяносто пять процентов от зарплаты мама забирала в "семейный бюджет". Заверяя дочь, что на те крохи, что у неё остаются, Марина прекрасно может прожить месяц. Какие могут быть нужды у двадцатилетней девушки? Её кормят, поят, дают кров.
Именно потому Марина всегда "щеголяла" в одной и той же одежде и, в отличие от матери, обед брала с собой из дома, а добиралась до работы и обратно исключительно пешком. Причём время в дороге было для Марины самым счастливым за целый день, и она его растягивала, как могла. Хотя и это было чревато. За сильное отклонение "от нормы" ожидался пристрастный допрос от матери, переходящий в безобразный скандал, на несколько дней. Были, конечно, и такие радостные мгновения, когда мать уходила на разнообразные встречи и даже, бывало, возвращалась только на следующий день. Такие дни Марина использовала с максимальной пользой. Уходила, в так называемый, "творческий запой". Создавала новые шедевры для себя, распарывая или распуская свои старые вещи, использовала их по второму, а то и по третьему кругу. Каждым новым изделием, потом долго восторгались коллеги. И спрашивали где такое можно приобрести. Марина отмалчивалась, так как её творчество крайне негативно воспринималось в семье. Мама считала, что рукодельными заказами дочка портит её репутацию.
А две недели назад, в их гремучем женском коллективе случился переворот. Из административного центра региона приехал новый начальник. За что его так наказали и отравили в эту "Тмутаракань" руководить почти двумястами женщин, достоверно было неизвестно. Хотя слухи ходили самые разные и некоторые совершенно бредовые.
Моложавый Пал Палыч особой красотой не отличался, но мгновенно был признан неисправимым ловеласом. Пока он ураганом носился по организации, во всех её закоулках обсуждалось "…как он посмотрел на меня!..", "…он помог мне открыть дверь – он точно на меня запал!", "…он ТАК улыбнулся…". И пока неизбалованные галантным поведением мужчин, женщины, обсуждали в мельчайших подробностях взгляды и жесты новоявленного начальника, пытаясь найти в них романтический подтекст, Пал Палыч думал о том, как же заставить работать коллектив, приходящий на работу исключительно пить чай и сплетничать.
