2257 г., космопорт «Алаколь», Восточная Федерация
С высоты птичьего полёта территория космопорта, раскинувшегося в степях Прикаспия, напоминала осаждённую крепость. Нет, её не атаковали толпы возбуждённых варваров с мечами и копьями и не накрывала снарядами упрямая артиллерия. Ещё в недавние времена стартовый комплекс был практически открыт для праздных зевак, желающих поглазеть на взлёты и посадки разнообразных орбитальных и межпланетных аппаратов. Лишь сами взлётные площадки, находившиеся в отдалении, являлись закрытыми для доступа посторонних.
В последний-же десяток лет территория обросла внушительными защитными блоками и глубокими рвами, заваленными совершенно непреодолимым мусором, в основном колюще-режущим. Поначалу такие грубые меры смотрелись оправданными – Эпидемия, не набравшая ещё эпического масштаба, частенько рождала отчаянных смельчаков, лезущих ради спасения в любое убежище. Космопорты с их ультрасовременными купольными системами защиты являлись одними из таких немногочисленных убежищ.
Нынче картина поменялась: лишь изредка исхудавшие, обессиленные болезнью странники устраивались близ неприступных рвов и безучастно наблюдали, как взлетает с умирающей планеты очередное космическое чудо техники. Часто это было последнее, что они видели в своей жизни: поутру санитарные спецкоманды затаскивали бездыханные тела в катафалк и увозили в ближайший общественный колумбарий.
Адам Крейман, старший одной из таких бригад, никогда особо не стремился попасть на закрытую территорию. Не случалось ни мотива, ни повода. Рутина каждодневных унылых обязанностей пожирала весь быт, утихла печаль по ушедшим в мир иной родным и знакомым и почти забылась родная Академия, превратившаяся ныне из Центра мирового уровня в огромную заброшенную библиотеку. Людей всё больше покоряло бессильное равнодушие.
Но после пустопорожней, казалось бы, болтовни с напарником возникла идея, схожая с безумной авантюрой. Она запала в голову и не желала уходить, разрастаясь на детали.
Пятничным вечером, снедаемые скукой, они сидели в полупустом баре и лениво трепались под тёмный эль о том о сём. Нил, ещё недавно служивший на космопорте ремонтником передвижных установок, был изгнан с пятилетним запретом на допуск за некое ЧП, о котором предпочитал не распространяться, и теперь прозябал на безрадостных внешних работах. Особо не печалился, но, скорее всего, не подавал виду.
– Старшой, я тут информацию кое-какую накопал. На объекте послезавтра старт ожидается, будет большой завоз всякого-разного. Ходит слух, что нас в наружное охранение поставят. Ненадолго, на пару часов.
– С какой стати, у них своей охраны нет?
– Внутри – есть, а снаружи совсем беда. Нехватка, людей много слегло.
– Так слух или правда? И почему ты знаешь, а я нет?
– Я ухи растопыривать умею, когда надо. А ты ходишь, как пришибленный, уж не в обиду. Плюс сеструля изнутри новостишки подбрасывает. Если не особо секретные.
– А что за «всякое-разное»? И куда стартуют?
– Да вроде обычный грузовик на Луну. Газовый и водный концентрат, грунты… Всего около ста тонн. И да, ещё инцидент из разряда странных: в экипаже последнего прибывшего троих недоставало. Там остались. Лунные эмигранты, так сказать.
– Ну и правильно сделали, – помедлив, сказал Адам, – между прочим, идея не лишена смысла. Надо бы над этим подумать.
– Ого, – хмыкнул Нил, – коллега, ты это серьёзно или пенного на сегодня достаточно? Само собой, никакие они не эмигранты и остались там не потому, что так вдруг захотелось. Просочилась информация… даже не информация, а так, слушок: по пути туда неполадки возникли, да такие, что лететь обратно кое-кто решил повременить. В отказ пошли, контракта лишились. Что-то их напугало.
Адам усмехнулся.
– В астронавты набирают не абы кого. Четверо суток на тихоходном грузовике, чего там можно испугаться? Что-то ты недоговариваешь. Это ведь родственница тебе такие слухи сливает?
– Ага. Но только до той черты, где позволено.
– Ясно. Но всё же, что может напугать кадровых летунов в ближнем Космосе?
– Старшой, сестра и так считает, что сообщила мне лишнего, но это ведь слухи, правда? – Нил перешёл на громкий шёпот, – не ручаюсь за точность формулировки, но диагноз звучал примерно так: «внешнее воздействие на координаты полёта».
Адам отставил опустевшую кружку.
– У меня не напарник, а нескончаемая кладезь информации. Ладно, я до дому. Просьба не беспокоить, буду отсыпаться и заодно обдумывать предложенную идею.
– Если что, я тебе ничего не говорил и тем более не предлагал, – пробурчал Нил вслед.
В то утро он на собственном примере убедился, что самые безумные и безнадёжные в своём замысле поступки часто происходят спонтанно, без какой-либо подготовки и планирования. Да и что можно планировать, видя перед собой глухую бетонную стену? Авантюристам зачастую помогает неуловимый тычок в спину и щелчок в голове: вот именно сейчас – можно. Ну и немалая доля удачи, куда же без неё.
Оцепление назначили с восьми утра, но Адам пришёл в семь и устроился на терраске закрытого в ранний час кафе. Перед входным терминалом торчал служебный электробус внутренней охраны, и это было странно. Обычно такой транспорт редко выбирается на внешний контур объекта.
