– Шапку сними, старлей… – потребовал мрачный полковник из антитеррористического комитета. Мрачным он был не из-за плохого настроения, а от природы.
Старший лейтенант Плешивый снял шапку. Полковник присмотрелся, близоруко щуря мутные от бессонницы глаза.
– Волосы у тебя вроде бы на месте. А почему фамилия такая странная? Голове твоей не соответствует? Почему не сменишь? Сейчас это просто…
Плешивый ответил без улыбки, твердо, даже зло, как обычно не отвечают старшему по званию:
– Фамилия мне досталась, товарищ полковник, от моих предков, кубанских казаков. И у меня нет оснований стыдиться своих предков. Они несколько веков с честью защищали родину.
Видно было, что старший лейтенант не в первый раз сталкивается с подобным отношением к своей фамилии, и это его злило.
– Ну-ну… Гордый… Не серчай… Это я так, балаболю по-стариковски… Хорошо, когда есть основания фамилией гордиться, – неожиданно мягко сказал полковник. – Давай лучше к делу приступим. Без балабольства…
– Я готов, товарищ полковник.
Старший лейтенант был среднего роста, с крепкой фигурой и твердым взглядом и уверенными движениями. И казался человеком надежным, спокойным, но решительным и даже, может быть, упертым. Полковник, думая о себе, что он-то может в людях разбираться, считал, что на старшего лейтенанта Плешивого положиться можно.
– Сил у нас кроме твоего взвода нет. Только комендантский взвод, но там солдаты для серьезного боя не только не обучены, но и не экипированы. Один бронежилет на всех. Хотя на подходе особый отдельный отряд спецназа внутренних войск. Твое дело, старлей, завязать бой и заставить бандитов увязнуть в нем. Ты должен, как клещ, прицепиться и не отпускать. Хотя я понимаю, что, имея в наличии двадцать семь человек, тебе трудно атаковать банду в сто двадцать с лишним стволов. Я и не прошу тебя рвать на груди тельняшку и лезть в лобовую атаку. Я знаю, что спецназ ГРУ не для этого приспособлен. Но ты должен заставить бандитов остановиться на месте и задержать их до прихода внутривойсковиков. Сможешь?
– Мы постараемся, товарищ полковник.
– Иначе, если они оторвутся, смогут беспрепятственно пройти к границе, которая на данном участке не закрыта. Причем действовать тебе придется исключительно своими силами. Фронтовая авиация в таком тесном пространстве не разберет, куда удар наносить, и может твой взвод тоже накрыть. А вертолеты по погодным условиям оказать поддержку не в состоянии.
– Когда внутривойсковики подойдут?
– Часа через четыре, не раньше.
Громкий звонок полевого телефона заставил полковника вздрогнуть. Разговор с абонентом оказался коротким.
– Да. Я. Заворачивай их сюда. Полным составом. Ну и что? То, что имеется в наличии, пусть и отстреляют. Как отстреляют, сразу отпущу. Заворачивай без разговоров. Скажи, приказ сверху имеем – использовать все силы, какие могут оказаться рядом. Гони их…
Положив трубку, полковник сообщил старшему лейтенанту:
– Вот и поддержка тебе намечается. Минометный дивизион с дороги разворачиваем в свою сторону. Правда, у них только четверть стандартного боезапаса осталась. Но пусть хоть это отстреляют. Если будут стрелять с толком, то помощь может оказаться существенной.
– Какие минометы, товарищ полковник? – спросил Плешивый.
– Полковые. «Сто двадцатые».
– «Сани»?[1]
– Они самые…
– Дивизион – это, кажется, двенадцать минометов?
– Двенадцать.
– Как они их на место провезут? Машинам здесь делать нечего. Сразу пожгут.
– Им близко подъезжать и не надо. «Сани» на семь с лишним километров по дальности лупят. А на позицию на тележках выкатят. Площадка подходящая есть. Только тащить их придется вверх. Но не далеко, метров на сто пятьдесят. И подъем не крутой. Сам впрягусь, помогу, – пообещал полковник. – Комендантский взвод использую. И еще… Нет, не буду… Хотел у тебя попросить хотя бы пять надежных солдат минометчикам в прикрытие, но тебе эти пять стволов самому будут очень нужны. Мы обойдемся. Бандиты, будем надеяться, ниже нас пройдут. Им и незачем поверху идти. Теперь – средства связи… Из связи – только простые «переговорки». Серьезные разговоры не вести. Бандиты нас могут прослушать. Буду сообщать, отвечать односложно. Даже с попыткой ввести в заблуждение. Только так, чтобы меня в заблуждение не ввести. Все понял?
– Так точно, товарищ полковник.
– Вопросы есть?
– Карты сверить. Карты у всех разные.
Старший лейтенант раскрыл свой планшет, полковник – свой. Сверка карт прошла быстро. Они оказались идентичными. И тот, и другой пользовались картами, захваченными у бандитов. Они были точнее армейских.
– Вот маршрут… – полковник провел кончиком карандаша по пленке, покрывающей карту. – Вот здесь, я предполагаю, лучшее для засады место. Но ты сам смотри. Когда бой начнешь, можешь уже в открытую сообщать координаты. Бандиты и без того будут знать, где ты, а минометчикам координаты важны. И будешь корректировать стрельбу. Им место боя лес закроет. Теперь главное…
– Слушаю, товарищ полковник.
– Бандитами командует бывший член правительства Ичкерии – Писатель. Фигура влиятельная и одиозная. Много крови на его совести. Задача конкретная – можно всех остальных упустить, а его захватить или уничтожить. Остальные для нас не так важны, хотя лучше было бы всех их на месте положить, чтобы больше не гадили. Они уйдут и где-то осядут. А Писатель, если уйдет, может еще много неприятностей нам доставить. Он – идеолог. А идеология многое определяет. Он тех же, кто с ним уйдет, может снова сюда послать, хотя сам уже, скорее всего, не вернется.
