© Кристина Вардановна Маноян, 2024
ISBN 978-5-0064-8425-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Бесконечная попытка
Вспомнить свое детство,
Закрытое на замок,
Где разум был чист
И не было рамок,
Где не было лабиринта
И ты не была разбита.
Так часто воздухе летала,
Была так чиста,
Как первый снег.
Была красива,
Как Афродита,
И останешься ею на век.
Психея была так мала и наивна,
Поэтому люди так безжалостно
Рвали её нежные белые крылья,
Превратившиеся в стекло.
Крыльев не стало,
На земле было лишь пару обломков,
Она нанесла ими кучу порезов,
и ей не было больно.
– В этот день я в первые услышала оскорбления в свой адрес по поводу веса.
Она больше не могла летать,
С того момента
Она начала думать, что с ней явно что-то не так.
Считала себя не такой,
Как другие.
Кричала,
Что недостойна еды
И внимания родной семьи,
Избегала тепла,
Мужской ласки,
Психея не верила больше их фальши.
Долгие годы она блуждала
По осколкам своего подсознания,
Остановившись возле дверей лабиринта,
Держала ключи там,
Где в порезах была вся рука.
– Селфхарм стал для меня способом прочувствовать всю ту боль, которую мне причиняли «близкие» люди.
Она открыла ключом
Двери своего заточения.
Лучше бы это оказалось сном,
Чем вечностью без умиротворения.
Психея сходила с ума,
Осколками белых крыльев резала вены,
Её с головой накрыла тьма,
А плач был подобен песням сирены.
Тех самых ненавистных людей,
Из-за которых разум теперь,
Как тюрьма,
Под неволей потайных навязчивых мыслей.
Эхо коридора повторяло то,
От чего её сердце трепетало.
Грязные слова той толпы,
«Ноги твои слишком адипозны,
Да, и какая-то жирная ты».
– Подсознание стало для меня бесконечным заточением.
Она прислушалась к тем оскорблениям.
Начала питаться лишь глотками тяжелого воздуха,
Не смотря в глаза печальным последствиям,
Её не покидала тревога.
Так проходили многие месяцы,
В отражении она заметила истощение,
Но продолжала бродить
По краю стеклянной лестницы,
Не задумываясь,
Какое вскоре её ждёт бедствие.
Психее было сложно сдержаться,
Она разбила почти все зеркала
И осколками начала обжираться.
В капельках крови были
Даже стенки её хрупкого горла.
– Тогда начались мои первые приступы компульсивного переедания, чередующиеся с неделями голодовки.
Она была истощенной
И очень счастливой.
Видела свои утонченные рёбра,
Трогала их без остановки,
Поглядывая в зеркала.
Ей было все мало скинутых килограмм,
Ей хотелось быть все меньше и меньше,
Чтобы снова улететь к облакам.
В темных комнатах она находила таблетки,
Приближающие её к мечтам.
Объедаясь частью осколка,
Долго винила себя,
Алая кровь текла по бледным рукам и ногам.
Из-за вины стала вызывать рвоту
И когтями царапать нежное горло,
В её мире нет места сну,
Теперь перед ней все поблёкло.
– Эти таблетки сломали всю мою жизнь, искалечив мой организм. Пытка, состоящая из череды срывов, казалась бесконечной.
II. Человек, который мог её спасти
Она нашла комнату
Без дверей,
Там был человек
Со связкой стеклянных ключей.
С той секунды они были вместе,
Он так долго мечтал о принцессе.
Окружив её заботой,
Она почувствовала себя не такой одинокой.
Говорил:
«люблю тебя, моя принцесса»
Вскоре у нее отросли два крыла.
– Они еще не раз разобьются.
Кругом был обман,
Принца не полюбила.
Это тот самый капкан,
В который психея его заманила.
Она не хотела причинить ему боли,
Ей нравилось получать любовь и заботу,
Отчего слова её стали колки,
Всё сходилось к их больному расходу.
Быть любимой или же бросить все в одночасье,
Но так хотелось увидеть в нем своё счастье.
– Я понимала, что этот принц не для меня. Он был слишком стабильным, мне было страшно причинить ему боль.
Её сердце стало,
Как осколки стекла,
Из которых выросли новые крылья.
Психею волновала лишь худоба
И дорога из лабиринта.
А он был теплым и чутким,
Слишком влюбленным в неё до конца.
Принц считал, что в ней есть только идеальная сторона,
Но в ней сидели страшные бесы,
А он так легко присвоил ей роль принцессы.
И совсем не заметил,
Как её сердце стало подобием зеркала,
Которое он когда-то склеил.
– Я отстранилась от всех, не выходила из дома, депрессия полностью поглотила меня с головы до пят.
Убегая от собственных опасений,
Натыкалась на безликих толпу,
Не имея ни капли сомнений.
Доверяла каждому «люблю».
Привязывалась к любому шуту,
Ценившему лишь сантиметры её тела,
Боль воспринимала за шутку,
Отрицав, что до любви им нет дела.
Она бежала от одного к другому,
Искала ту самую связку ключей.
Падала в ноги бездарному,
По коленкам тёк крови ручей.
Падала и вставала,
Унижалась, а потом расцветала.
Это было похоже на колесо судьбы,
Ведь от Вселенной ей не уйти,
Но она все пыталась,
Бежала от суровой правды любви.
– Я пыталась убежать от правды таро.
