Был апрель. Его конец неминуемо приближался и готовился уступить свои права последнему весеннему месяцу, и люди это чувствовали. На календаре красовался понедельник, а людей на улице сновало больше, чем в любой выходной день. Всему виной невероятно хорошая погода. Люди распахивали окна, спешили на улицу, волоча за собой детей и собак, покупали яркие нарциссы, чтобы украсить серые будни… Все преобразилось на один теплый солнечный день. Кажется, даже прохожие стали улыбаться чаще и шире. Сложно представить, сколько начальников выслушали за сегодня объяснения о неявке на работу от своих подчиненных. Сегодня они все «заболели», ведь Солнце заражает не хуже гриппа. Само собой, были и вещи, оставшиеся неизменными даже в такой удивительный понедельник.
На центральном проспекте города, укрывшись от посторонних глаз на третьем этаже старинного здания, расположилась крошечная кофейня – тихий французский уголок мегаполиса. Кофе – самая верная валюта. Спрос на него никогда не падает, даже наоборот – растет с каждым днем. Офисные служащие, студенты, влюбленные, друзья, коллеги и даже политики проводят время за кофе и почитают его отличным собеседником, будь то личная или деловая встреча. В том самом «французском уголке» контингент тоже был разнообразен. Разве что, политиков было не встретить, но не думаю, чтобы читатель этому сильно огорчился.
Работники кофейни зачастую шутили, что найти их укромное местечко с панорамными окнами можно либо зная о его существовании, либо обладая выдающимся топографическим кретинизмом. Набрести на него случайно, как они полагали, просто невозможно. Почти все посетители кофейни были ее постоянными гостями. Они же были теми, кто к концу дня раскупает все круассаны и багеты. Любой лишний звук, движение или, что особенно весомо, персона тут же становились предметом всеобщего интереса.
Итак, это был понедельник, день находился в самом своем разгаре, и в таком же состоянии пребывала рабочая среда кофейни.
В тяжелых ореховых дверях появилось бежевого цвета пальто. Длинные ноги в черных джинсах и классических туфлях, немного помедлив, все же переступили порог. На сцену театра кофейных действий взошел мужчина тридцати лет на вид. Тихий низкий голос торопливо заказал эспрессо и круассан. Небольшие карие глаза с любопытством оглядывали периметр. Ты правильно подозреваешь, читатель, глаза посетителей мгновенно устремились на Него. Один прикрывался чтением журнала, другой изображал ценителя местного интерьера, крутя глазами влево и вправо, остальные же, как обычно и поступают все любопытные люди, поглядывали на незнакомца, отпивая из чашки глоток любимого напитка.
Он, конечно же, не замечал, какой интерес вызывает у местной публики, так как предусмотрительно стоял к ней спиной.
– Где тут у вас можно присесть? – заказ был давно оплачен, но наш герой продолжал в нерешительности стоять у бара.
– Сейчас мест очень мало, но наши гости часто садятся на подоконник, – бариста указала на большое окно. – Там есть подушки, а я подам вам поднос с заказом…
– Гм… – это предложение не показалось гостю особенно подходящим.
– Я уверена, скоро какое-нибудь место освободится, и вы сможете его занять! – бариста широко улыбнулась.
Было два часа дня. В это время город гудит, а кофейни собирают у себя преимущественно студентов с ноутбуками, ну и, разве что, одиноких писателей с их ручками, тетрадками, блокнотиками и кипой недописанных произведений.
У дубовой темно-коричневого цвета стены, спрятавшись в тенек от жаркого апрельского солнца, сидела Она. Темно-каштановые волосы в пучке, редкая спадающая на лоб челка и точеное фарфоровое личико. Ее тонкую шею изящно украшал бант розового шифонового платья. Это истинная француженка, и в тот день именно Она была хранительницей атмосферы кофейни.
Не знаю, как Ей это удавалось, но даже круассан юная леди откусывала аккуратно. Это, наверное, дар. Какое восхищение вызывают люди, умеющие грациозно расправляться с этим видом выпечки, хоть и встречаются подобные таланты, увы, редко.
