Ранение сердца
Это было очень давно, когда я ещё учился на доктора. Шестой курс. Мы с Лехой, моим однокашником, определили себе три точки для совершенствования навыков. Гвардейская вторая подстанция скорой помощи, базирующаяся в здании сегодняшней Владимирской церкви, больница Кировского завода, там, где сейчас городской онкодиспансер и клиника Военно-полевой хирургии любимой академии. Везде познавательно и очень полезно. Случай был на одном из дежурств на ВПХ.
Не знаю, как сейчас, но тогда это была настоящая школа лечения травматических повреждений всех локализаций: падения с высоты, огнестрельные повреждения, перееханные, с ДТП, битые, колотые, резаные поступали туда со всего города. Дежурства были просто боевыми. Сильная бригада, опытнейшие хирурги и анестезиологи, блестящая организация и оснащение позволяли набираться опыта нам, тогда ещё «салагам, не видавшим моря». Спасибо той школе!
.. Уже ночь. На операционном столе молодой парень, получивший в драке закрытую травму живота с повреждением селезенки и кровью в животе. Селезенка уже в тазике. Не спеша отмываем живот от крови. Оперирует ответственный дежурный хирург Эдуард Владимирович Чернов, тогда ещё майор, преподаватель с ВПХ. Прекрасный хирург, блестящий педагог и просто хороший человек. В операционную влетает его первый помощник. Быстро, негромко докладывает: «Привезли ранение сердца заточкой. Тампонада. Уже асистолия. Скоровики еле успели».
Мгновенное решение. На соседний стол. Отлаженная работа санитаров. Одежда разрезается без церемоний. Полминуты и раздетый больной на столе. Он уже серого цвета. Анестезиолог один. Первая операция приостанавливается. Один помощник у операционного поля. Операционная сестричка, меняя на ходу перчатки себе и Эдуарду Владимировичу, бегом к тому столу, где лежит пациент с ранением сердца. На первый стол моется вторая сестра. Операционный столик, всегда готовый к работе, накрытый с инструментами и материалом на экстренную ситуацию, уже в работе. Обработка поля, торакотомия начинается практически без наркоза. Анестезиолог подключается спустя секунд тридцать с момента разреза. Перикард забит сгустками. Заточка вошла в левое предсердие. Сердце «молчит». Я первый раз вижу живое сердце у пока ещё живого человека. Сгустки удаляются в мгновение ока. Шов на отверстие предсердия. Коронарные артерии не задеты. Повезло. Начинается прямой массаж сердца. Больной уже заинтубирован. Меняясь попеременно, потому что устают пальцы, продолжаем массаж. В этой суете Леонид Фомич, наш легендарный анестезиолог, успевает «воткнуть» подключичку справа. Вот это мастерство! Больной постепенно розовеет. И вот оно! Первое самостоятельное сокращение миокарда! Победа! Внимательно осматривается задняя стенка предсердия. Туда заточка не достала. Рана не кровоточит. Сердце начинает биться увереннее. Швы на перикард. Дренажи в плевральную полость. Можно успокоиться..
С первым пациентом тоже всё в порядке. Уже наложена повязка.
Утренняя конференция. Принимает начальник кафедры генерал Илья Иванович Дерябин. Внимательно выслушивает доклад ответственного хирурга. И на моменте экстренной торакотомии прерывает вопросом: «А что в это время делал анестезиолог?». Леонид Фомич встает и, с присущей только ему улыбкой и обалденным чувством юмора, отвечает: «Бежал от одного стола к другому. Еле успел!». Илья Иванович с ответной улыбкой резюмирует: «Спасли. Живой. Победителей не судят. Надо вЫходить.»
И выходили. С пневмонией, которая развилась у больного справились «на ура». Выписан. Ушел на своих ногах. И не зная тех приключений, с которыми столкнулись хирурги.
«Эх, были люди в наше время!»
"Перитонит" и "опухоль"
Ковидный госпиталь. Буквально десять минут прошло после обхода. Сняв " белые одежды", ополоснувшись в душе, расправив плечи и лёгкие, пошел в ординаторскую выпить водички из холодильника. Ну очень жарко на улице, да особенно в костюмчике. И тут запел телефон с номером из приемника. Тревожный голос сообщает:
– Вы срочно нужны внизу. Только что привезли дедушку. Перитонеальная симтоматика, до живота не даёт дотронуться, и ещё в нижних отделах пальпируется большая опухоль. Видимо, придётся оперировать. Вы придёте или сразу перевести в реанимацию?
– Не спешите, сейчас оденусь, спущусь, посмотрю и решим. Ковид есть?
– Неизвестно. Сейчас отправлю на снимки. Грудь и живот?
– Да и ОАК. И обратно в приёмное. Там и решение.
Расслабиться не удалось. Достаю из сумки очередной комплект сухой одежды. Переодеваюсь. Следующий костюмчик. Он немного маловат. Да ладно, уже привычно. Надо заглотить побольше водички. А то неизвестно, чем всё закончится. Готовить к операции в "ковиднике" – дело не самое простое.
В лифт, в рентген. Ничего особенного на снимках. И пневмонии нет. Значит с верификацией ковида проблемы.
Вниз, в приемник. Сухой, худой дедушка на каталке. Без сопровождающих. Глухой, в деменции, поговорить толком невозможно.
Со слов сотрудника скорой, медиков вызвали соседи, стонал сутки, сначала никого не подпускал, потом согласился на вызов докторов. Фельдшеру живот пропальпировать как следует не дал, кричал, матерился. В сопроводиловке написано: Острый живот? Перитонит?
