Человеческий мозг содержит 86 миллиардов нейронов.
Этого мало, чтобы решить, какой завтрак из пяти вариантов выбрать?
Или много, чтобы спланировать грандиозное ограбление?
Много или мало – это не так важно, важнее другое… Как ты используешь эти самые нейроны.
Вот как раз последний вопрос и привёл меня на работу годом ранее в фармацевтическую компанию Satus Deus.
Любознательный лаборант, привыкший симметрично выкладывать приборы и опаздывать на работу строго на пять минут, прямо сейчас подкидывает и ловит зелёный эспандер. Подкидывает и ловит в стерильной лаборатории, в которой помимо меня крыса по имени Яхве скребёт коготками угол клетки. Подкидывает и ловит… Сжав два раза, я кладу эспандер в халат и, скрипнув ножками стула, встаю.
Яхве сегодня активничает, не то, что вчера. Я подхожу к клетке и накрывая тенью крохотный загончик. Яхве замирает и поворачивает голову, скользнув усами по прутьям клетки.
В мои обязанности лаборанта входит уборка, кормёжка, добавление эмульсий, слежка за показателями и документирование. Размеренная и скучная работа, но лишь до тех пор, пока я не замечаю перемены в поведении грызуна или даже во взгляде. Изменение почти мимолётное, но достаточное, чтобы пульс участился, а дыхание стало прерывистым.
Вернувшись к записям, я быстро пролистываю файл с пометками.
«Поел, побегал в колесе, уснул».
Сверяю дозировку препаратов, пробегаю глазами по химическим изменения крови, открываю снимок головного мозга и в режиме реального времени наблюдаю фейерверк из вспыхивающих нейронов. Этого не может быть… Холодный пот скользнул между слипшихся волос на висках.
Конечно наука не стоит на месте, и вместо архаичного вскрытия мозга и изучения под микроскопом образовалась пропасть. Теперь достаточно ввести реагент, окрашивающий мозговую ткань, и по чипу, вставленному в спинной мозг, наблюдать, что происходит в голове у Яхве. Но это было что-то необъяснимое…
Я перезагрузил программу, настроил повторное подключение, и картина была прежней или… Я придвинулся к экрану. Нейроны вспыхивали всё ярче, напоминая электростанцию.
Потянувшаяся за телефоном рука на полпути замерла, и лишь пальцы, дрожа, нервно постукивали по деревянной столешнице.
На часах было 3-20. Моё ночное дежурство закончится в 6, когда придёт новая смена.
Компания стояла на пороге великого открытия, а я так… попал в нужное время и в нужное место. Меньше чем через 3 часа эта история просочится во все СМИ, а потом о ней напишут в учебниках. Опустив руку в карман, я судорожно сжал эспандер.
В человеческом мозге содержится 86 миллиардов нейронов.
Этого мало, чтобы выкрасть разработку многомиллиардной компании?
Или много, чтобы решиться на эту глупость?
Ключ-карта выскользнула из потных ладоней и шлёпнулась на стерильный пол.
Тело одеревенело, мышцы налились свинцом.
«Ещё не поздно вернуться и положить эмульсию на место… ещё не поздно вернуться». – завёл пластинку рассудок.
Я буквально видел себя в камере видеонаблюдения, направленной на дверь лаборатории. Взъерошенный парень в белом халате неуклюже садится на корточки, мешкается и, нелепо ковыряясь пальцами, как китайскими палочками, пытается подхватить ключ-карту.
– Да берись же ты уже… – цедил я про себя, пытаясь подцепить отросшим ногтем пластик.
По полу тянуло холодом, от чего поверхность напоминала поле аэрохоккея, а карта шайбу, которая то и дело ускользала. Наконец поймав её, я выпрямился, пытаясь унять дрожь, приставил ключ-карту к замку и увидел мигнувшую над дверью зелёную лампочку.
В коридоре одна на за другой с глухими щелчками вспыхивали напольные лампы. Дверь позади меня захлопнулась, подтолкнув вперёд. Я поднял голову и посмотрел в угол на подвешенную купольную камеру и красненькую помигивающую точечку. Мысленно отругав себя, я пошёл вперёд, стараясь симметрично вертеть руками.
Всё это напоминало сцену из фильмов ужасов, когда герой зачем-то делает иррациональные действия, например втупую идёт именно туда, где его неминуемо сожрут. Вот и я, как дурак, на каждом шагу палюсь да и ещё, не выдержав, на полпути оглядываюсь.
Ускорил шаг. В конце коридора был поворот направо, а через каждые 5 метров наверху установлены камеры, дабы избежать слепых зон. Вдоль коридора двери правого крыла лаборатории закрыты, из крохотных окошек показывались тёмные квадраты выключенного света.
Я шёл, шибко не вертя головой, мне удалось кое-как взять себя в руки, разве что пальцы, не выпуская, сжимали в кармане эспандер.
Впереди показался лифт, а сбоку лестничный пролёт. Подходя ближе, я расслышал отчётливый шум поднимающихся шагов, а вместе с приближающимися шагами поднималась и тошнота от живота к горлу. К шагам добавился звук бряканья металлической цепочки. На развороте пролёта показался охранник, держащийся одной рукой за перила, а второй за кобуру. Время замедлилось, тошнота уже пробивала последний заслон. Даже то, как мы обменялись взглядами, было каким-то медленным. Тягучим.
Охранник на последней ступени скрипнул кожаными сапогами. Нас разделяло метра 4, я зачем-то воровато глянул на наручники и тут же поднял глаза, виновато улыбнувшись.
