Том 2. Andante
29
Загнав машину в гараж и снимая на ходу куртку, он хотел было подняться наверх, но его внимание привлекли белые хлопья на полу в библиотеке. Завернул туда. Постоял несколько мгновений, сворачивая куртку и наклонив голову на бок: разглядывал раскиданные листы. Сколько же времени она здесь провела? И когда? Когда он заезжал домой утром, двери в библиотеку были закрыты. Джеф помнил это, потому, что сразу отправился в сад – нужно было загрузить тело движением. Вчерашние игрушки с Николь и шквал с дождём посреди ночи качественно взвинтили сознание. Спать не хотелось, думать тоже. Но Джеф, решивший просто измотать себя физически, столкнулся с объективной реальностью – полуприседы были для него сегодня явно тяжеловаты. Пришлось порыться в мозгах в поисках новых цепочек движений, более подходящих к самочувствию. Поняв, что дело идёт плохо, он заставил себя выдержать стандартный час. Торопливо побрившись и не завтракая, чтобы не развезло, покатил в центр – сегодня с утра он встречался с Томом. После офиса Тома утренняя месса была самое то, чтоб уравновесить сердце и мозги.
Неужели она опять не в школе? Джеф быстро вышел из библиотеки посмотреть на вешалку в холле.
Пальто Николь висело между его пальто и её ветровкой, которая давно перекочевала жить сюда.
– Ники! – Окликнул он.
Ему ответило молчание. Из кухни она бы его услышала. Он бегом взлетел наверх, хотя быстро двигаться было не сладко.
Заглянул в спальню. Николь спала, свернувшись калачиком и прижав скрещённые руки к груди. Джефа всё время беспокоила её поза, когда он видел её спящей. Он наклонился над ней, разглядывая бледное лицо, синеватые тени от ресниц и приоткрытые губы. Почему у Николь всегда грустное выражение лица, когда она спит? Поставил параллельно руки над её головой и медленно начал спрессовывать ими воздух, отсчитывая про себя секунды. Потом так же медленно, стараясь попадать в ритм её дыхания, провёл вперед-назад руками вдоль её тела, не дотрагиваясь до неё.
Минут пятнадцать упорной работы – и Николь расслабилась. Джефу стало жарко. Кисти рук потяжелели, заломило спину. Приглушённая прошедшим дежурством боль после вчерашнего испытания отошла на второй план.
Работая, он приглядывался к Николь. Она не просыпалась, но прижатые к груди руки опали на постель. Наконец она повернулась на спину, выпрямляясь и Джеф остановился. Маловато по времени, но для профилактики гриппа достаточно. Легко дотронулся до её плеч, провёл по рукам, ощущая пальцами гладкость школьной блузки. Тихо отшагнул за пледом. Накрыл её медленно, боясь разбудить и любуясь сомкнутыми ресницами. Она вызывала в нём умиление: лежит себе, спит, такая тёплая, доверчивая, нежная.
Снова спустился вниз: кофе, которым пичкал его Том, уже весь выветрился. Джеф хотел было поставить чайник и сделать пару бутербродов, но вспомнил о библиотеке. Пошёл собирать листы. Надо кстати купить ей бумагу – вон сколько она её изводит. Или ещё что, нужное ей для рисования. Лучше спросить, пожалуй: Ники, ясное дело, в этом разбирается больше чем он.
В библиотеке переполненная корзинка для мусора щедро делилась своим содержимым. Джеф хотел было собрать всё это, но задумался: жизнь полна неожиданностей. Вот сегодня после работы оказался офис Тома. Том сам позвонил и пригласил Джефа к себе, видимо решив побеседовать вдали от ушей и Марины, и Николь. Джеф, без задержки проведённый секретаршей сразу в кабинет Тома, с интересом разглядывал "святая святых" программного магната.
В кабинете Тома было просторно от стеклянных стен. Окна от пола до потолка. Тяжёлые, не пропускающие свет занавеси, сдвинуты в углы: наверное, на случай, если надоест подобная открытость. На широком столе два портрета в тёмных тонких рамочках. Один – Марина и Ники, вполне современный, Ники тут, наверное, лет пятнадцать – шестнадцать. В летних шляпах, обе смеющиеся, стоят обнявшись. А другой, тревожащий, с неуловимо, до боли, знакомым лицом: светловолосая женщина, совершенно незнакомая. Что-то в этом лице так нервировало Джефа, что ему стало нехорошо.
Он, незаметно для себя, маленькими шагами обходил стол, что бы яснее рассмотреть это лицо. Том, перехватив взгляд Джефа, сказал:
– Это Алина, моя первая жена. Мать Ники.
И Джеф понял – на него смотрела Марина. Это было её лицо, выражение только было другим и волосы были светлыми.
– У неё прекрасная улыбка, – выдавил он, оглушённый.
– Да, – легко согласился Том. – У них с Мариной было довольно мало общего, и вместе с тем они похожи. Элен всегда была сорванцом, в этом Ники вся в неё. Марина спокойнее.
– Я знаю, что Марина не родная мать Николь, – сказал Джеф.
– Откуда?
Джеф пожал плечами. Не скажешь же отцу: сразу чувствуется, едва приходит понимание, что Марина спокойно позволяет Николь принимать его ухаживания. Значит, спокойно отнесётся и к такой разнице в возрасте, и к их близости. Он вспышкой воспоминания отметил свою бешеную ревность, когда Лора влюбилась. Не своё – не жалко? Только никак не оформлялись в мозгу предположения, пока Николь сама не сказала ему этого.
– Так казалось, – неопределённо выразил он, поскольку Том явно ждал ответа, и тут же возник и ответ: – И Николь сказала мне: "теперь Марина – моя мать, я её очень люблю".
