Кровь шумела в его ушах, зрение смазывалось и мигало. Но он
нашёл её. Вот она, стоит перед ним, улыбается нежно, как святая. Она озарена
внутренним сиянием, от её божественных рыжих волос струится неземной свет. И
она смотрит только на него. Впервые за столько лет она смотрит только на него и
ни на кого больше.
Она одета в белое, как ангелы на иконах. За её спиной он
видит искристые подрагивающие в воздухе жемчужно-белые крылья. Она распахивает
объятия, чтобы обнять его и прижать к своей груди. На ладонях её он видит страшные
раны. Она так страдала, бедная. Его любовь. Его вечная любовь, ради которой он
пойдёт на всё. Он убьёт, предаст и уничтожит. Она – его блаженство.
Она зовёт его, и он идёт к ней, заливаясь слезами. Теперь он
знает, что такое счастье. Его любовь приняла его. Он идёт к ней, он видит
только её. Он нашёл её и уже никогда не отпустит. Она приняла его. Она его
любит. Слёзы катились из его глаз, но он не чувствовал этого.
Шаг, шаг, ещё шаг. Так чувствуют себя те, кто восходит к
вратам рая, он знал это точно. Он возносился к ней. Его тело было лёгким, как
воздух. Он искрился в исходящем от неё свете. Шаг, шаг…
Краем глаза он замечает что-то, чего не может быть. Мир
вокруг него застывает ледяной глыбой, всё вокруг щерится и смеётся над ним. Он
поворачивает голову и видит кровь. Кровь на смятых простынях. Почти теряя
сознание, он видит, как пятна крови ширятся, разливаются, затапливая всё вокруг
неостановимым бесконечным багровым потоком. Он слышит треск и грохот. Это куски
его плоти проваливаются в Ад. Он разваливается на части, обнажая свою
бессмертную душу.
Тварь!
Из его горла вырывается рёв боли. Его рай вспыхивает
пламенем Геенны, и он горит в нём заживо. Он чувствует, как в адском пламени
сгорают его надежды. Вся его жизнь. Его кровь вскипает и испаряется, оставляя
после себя только бурлящую смрадную кислоту.
Падшая!
Он смотрит на неё и видит следы тления на её лице. Разложение
уже снимает кожу с её почерневшего черепа. Её глаза горят дьявольским пламенем.
Она лгала ему. Она предала его любовь.
Блудница!
Его руки лихорадочно трясутся. Раскалённый воздух не
проходит в глотку, заставляя его задыхаться. Кровавая пелена застилает глаза.
Пистолет танцует в его ладони, вырываясь, как живой. Ничего, она стоит
достаточно близко. Он не промахнётся.
Он видит ужас в её лице. И этот ужас разливается патокой по
его разбитому сердцу.
Он спускает курок.
Сегодня в «Гермесе» было на редкость многолюдно. Лера чуть
не вприпрыжку вбежала в тесный офис и лучезарно улыбнулась всем.
– Ciao tutti![i]
– выпалила она, выискивая свободный крючок на вешалке.
– Hola![ii]
– первой ответила в ответ Лена.
– Grüß![iii]
– за ней отозвалась эльфийка-Тася.
– Hi[iv]!
– помахала рукой миниатюрная курносая Алиса.
Приветствия на разных языках посыпались на неё со всех
сторон. Лера весело стряхивала снег с плеч и пыталась выдуть его из волос.
Настроение было преотличным. Ещё бы! Последний рабочий день в этом году! Да и,
будем честны, не очень-то он и рабочий, если уж на то пошло.
Ещё за полчаса до начала рабочего дня яблоку упасть было уже
негде. Вообще, работа у них, синхронных переводчиков, не офисная, разъездная. А
письменные переводы так и вовсе внештатные сотрудники выполняли прямо на дому.
Так что обычно в офисе «синхронистки» появлялись мелкими перебежками, ради
подписей на документах.
Ну и иногда здесь можно было застать Василису с её жутко
утончённым, но не сильно востребованным греческим. Ну или, скажем, Карину,
специалистку по северогерманским языкам. Лера со своими романскими языками в
офис наведывалась редко. Некогда.
Словом, обычно двух столов с лихвой хватало на весь их штат.
Сегодня же звёзды сошлись так, что в кабинете разом собрались почти все
сотрудники «Гермеса». Как-никак конец года, близились длинные выходные, самое время
продлевать срочные трудовые договоры. Вот Ирина Константиновна и собрала их
всех в один день, чтобы, так сказать, одним махом всех зайцев… обилетить.
– Salut[v]!
– чуть запыхавшись, выдохнула их штатная сильфида, Света.
Щёки Светы, защипанные морозом, порозовели, придавая ей
эфемерное сходство с нежными танцовщицами Дега. Девушка на ходу размотала
огромный шарф и встала плечом к плечу с Лерой, внимательно разглядывая вешалку,
под завязку забитую пуховиками, пальто и шубками. Декабрьский день выдался холодным,
и отсутствие в офисе нормального гардероба вдруг стало очень заметным.
– Impossible[vi]!
– задумчиво протянула Света.
– Sono d’accordo[vii]!
– мрачно ответила Лера, и девушки слаженно развернулись и побрели в сторону
«гримёрки».
Гримёркой здесь называли отдельную комнатульку, в которой
имелся склад строгой одежды, вечерних платьев, косметики и средств для укладки
волос. На заре существования «Гермеса» начальница велела ремонтной бригаде выделить
и оборудовать гримёрку, мотивируя это решение тем, что её сотрудницы должны
быть всегда готовы выйти на любую работу в образе, соответствующем мероприятию.
Девчонки хихикали. Лера не помнила ни единого случая, чтобы кто-то
хоть раз собирался на деловую встречу здесь. Но Ирина Константиновна упорно
отказывалась расширить другие помещения за счёт гримёрки.
