Это…что? – выйдя из кухни, я почти сразу же пожалела об этом: кадровик завалился в дом, неся в одной руке огромный пакет из гипермаркета, а другой поддерживая под попу что–то грязно–белое, мохнатое, рычаще–визжащее и явно порывающееся оказаться на полу. Сейчас наделает луж – эта мысль была единственной, пришедшей мне на ум, стоило Суперменычу отпустить живую часть покупок. То, что предназначалось для кухни, было аккуратно поставлено рядом, а сам Преображенский принялся снимать ботинки.
– Собака. Продавец сказал, что это добродушный мохнатый медведь, – честно говоря, я усомнилась в том, что Саш сейчас разыгрывает невинность – уж больно голубыми казались его большие инопланетные глаза. Только вот радость на лице точно ничем было не подделать, а он действительно радовался.
– Продавец тебя не обманул. Насчет медведя. Это бобтейл, – напоследок решила уточнить я.
– Но он ведь щенок еще совсем, – с сомнением глядя на меня, протянул Преображенский, чем ввел в откровенное замешательство.
– Твой «щенок» уже сейчас в росте около полуметра. А когда ты начнешь кормить его на убой, достигнет размеров маленького пони! – я решила проинформировать незадачливого собаковода о перспективах развития живности, пока не стало слишком поздно. – А ты со своей работой вообще заботиться о нем не сможешь – ты же дома не бываешь!
– И полечу на Лей с тобой, – как бы между делом заметил кадровик, пользуясь моей дезориентированностью.
– Тем более! – словно его речь донельзя вписывалась в мою картину мира, воскликнула я. – Ты вообще планету покинешь, а он… – договорить я не смогла, потому что наконец–то дошел смысл слов Преображенского. – Как это – летишь со мной на Лей? – неподдельно удивившись, застыла я на месте.
– Моя командировка заканчивается, – пояснил Саш. – Я и так здесь уже около десяти лет. Задания выполнены, пора возвращаться. Полет «Армады» как нельзя лучше подходит для этого. Да и Диорн, уверен, только обрадуется, если я продолжу наблюдать за тобой на станции.
– А… – начала было я.
– А о Финике позаботится твоя подруга Наталья – я уже договорился об этом, – вытащил один из своих козырей кадровик. – И она совершенно не была против.
– Наташка? – недоверчиво переспросила я. – О Финике?!
Я честно пыталась осмыслить то, что выдал кадровик. И не могла.
– О Финике, – повторил Преображенский. – Это кличка собаки.
Посмотрела я на этого Финика. Лохматое длинношерстное нечто в данный момент не хуже половой тряпки намывало ламинат гостиной рядом с диваном и, кажется, всерьез намеревалось облюбовать себе место на кожаной поверхности. Что ж, в этом решении я даже готова была его поддержать – сие украшение Преображенской квартиры будило во мне одни брезгливые ощущения.
– Веник он, самый настоящий Веник… – буркнула я под нос, надеясь, что Преображенский не расслышит.
– Что? – не понял кадровик.
– Вениамином, говорю, назовем, – как ни в чем не бывало, повторила я. – Ты хотя бы догадался узнать о его кормлении?
– Рыба и мясо, – с готовностью отозвался кадровик. – Только их от костей надо очистить.
Пронзив наивного товарища недоверчивым взглядом, я интуитивно поняла, что в оставшиеся две недели до отлета заниматься с псиной, похоже, придется мне…
– А ты с какой целью его притащил вообще? – и так понимая, что услышу в ответ, решила я запротоколировать собственные мысли.
– Это один из психологических приемов, – Преображенский надел маску доброго доктора Айболита. – Ты сейчас в таком состоянии, когда нужен кто–то близкий. Это наиболее быстрый способ вернуться в привычное состояние. Поскольку по объективным для тебя причинам рядом со мной ты не можешь чувствовать себя раскрепощенно…
– По объективным для меня? – я выдохнула весь воздух из груди, но зараза и ухом не повела, хватая пакет с продуктами и неся его на кухню, и я развернулась, наблюдая его движения со спины.
– Твоя мать тоже не подходит, подруга слишком занята налаживанием личной жизни… – он сделал выразительную паузу, и у меня внутри все похолодело: он знал про Дениса!
– Тронешь Новикова – будешь иметь дело со мной.
– Твой уважаемый друг не входит в сферу моих интересов, – как ни в чем не бывало, отозвался с кухни Преображенский. – В его организации работают другие члены касты управленцев, которых он, кажется, весьма удачно избегает. А с тобой я готов иметь дело в любое время суток, – и пусть последние слова он произнес нарочито небрежным тоном, во мне заклокотала ярость.
Первым порывом было кинуться к нему и ударить, но, вдохнув поглубже, я задавила желание на корню. На кухню все же шагнула. Преображенский как раз выкладывал мясо в вакуумной упаковке на стол.
– Исходя из всего вышеперечисленного, я сделал вывод, что домашнее животное будет лучшим вариантом, – будто и не было недолгой перепалки до этого, продолжил он. Пришлось смириться с его флегматичным способом менять темы, как перчатки.
– Это не домашнее животное, – уныло возразила я, представляя объем будущих работ по уходу.
– Это добродушный пес, который даже за детьми присматривать может. На Лей нет проблем с пространством – этого, возможно, я в условиях Земли не учел. Там Финик чувствовал бы себя раскованней, – признал некоторую недальновидность кадровик.
