Последний этот рабочий день перед чередой выходных выдался особенно хмурым и слякотным. В длинных, плохо освещённых коридорах районного суда висела тяжёлая тревожная муть. Посетители сидели вдоль стен молча, сгорбившись, вздрагивая от каждого стука дверей, поворачивая голову в сторону звука, и снова, как будто с облегчением, отворачивались. Хорошо хоть дел к слушанию было назначено немного: два развода и одно выселение из служебного жилья старухи-дворничихи. Старуха давно уже была из дворников уволена, но маленькую квартирку освобождать не желала, аргументируя тем, что идти ей некуда и государство должно обеспечить её жильём за годы тяжёлого труда. Сгорбленная ветхая бабка со скрюченными артритом пальцами и трескучим голосом вызывала у Ленки презрительную жалость. Шансов у бабки против государства не было, это Ленка, год как работавшая секретарём судебного заседания, могла заявить со всей ответственностью. Уже выступил перед народным судьёй юрист жилищного объединения, зачитав длинный перечень статей и разъяснений. Уже допросили свидетеля, директора жилконторы, который подтвердил, что государственная квартира предоставлялась бабке только на время работы. Уже всем было заранее, слово в слово, известно решение судьи, но бабка всё не успокаивалась, перебивала юриста, причитала, просила слово и брюзжала и брюзжала без конца, вызывая гримасу раздражения на красивом лице судьи и заставляя Ленку вздыхать и ёрзать, думая о том, что вот ещё немного и обед закончится и она ни покурить, ни перекусить, ни даже Игорьку позвонить не успеет…
– В деле заявлены свидетели, – нахмурилась судья, вглядываясь в мелкую писанину, – где они? Почему не явились?
Директор жилконторы крякнул и замотал головой, юрист нервно зашаркал под столом ногами, опустив голову в какие-то свои бумажки.
– Я вас спрашиваю, истцы, отвечайте суду, – повысила голос красивая Светлана Юрьевна, обращаясь к представителям жилищной организации.
– Так это.. бояться они, – смущённо поднялся директор, – мол, ещё порчу наведёт. Или проклянёт.
– Кто? – не поняла судья.
– Так вот эта, – директор неуверенно кивнул в сторону бабки.
– Боятся, – хрипло захихикала бабка, – боятся, а сами хооодют, хооодют, – и зачастила скороговоркой, – Сглаз ложу-снимаю, судьбу пытаю, проклятие родовое аль случайное, заговор на везенье, на венец, на отсушку..
Светлана Юрьевна закатила глаза, изобразив лицом крайнюю степень скептицизма.
– Понятно. Ну, что ж, пояснения свидетелей в деле имеются, суду всё ясно. Прошу всех встать для оглашения судебного решения.
Люди встали, зашаркали, задвигали стульями. Дождавшись тишины, судья объявила: «Именем народной республики, заслушав свидетеля.. изучив материалы, суд постановил! Ответчицу! На основании статьи дцать пункт дцать, а также статьи цать.. незаконно используемое помещение освободить в течение пятнадцати дней! В случае неисполнения..принудительно выселить…направить судебным исполнителям… может быть обжаловано в вышестоящую судебную инстанцию! Решение суда понятно?»
«Понятно, понятно..», – закивали директор с юристом, усаживаясь обратно.
«Как, что? -вертелась в разные стороны бабка, беспомощно поводя вокруг себя руками, как будто пытаясь что-то нащупать.
– Решение будет выслано сторонам в течение.., – начала судья
– Ыыыы, – неожиданным басом завыла бабка, поднимаясь со стула, – Проклятие тебе! – хрипло выкрикнула она, – Проклятие вам всем, нечистые, дьяволы окаянные! Проклятие вам, бесы смердящие! Смердящие!
Платок у трясущейся бабки сбился на бок, седые лохмы падали на лицо, она внезапно скрестила указательные пальцы обеих рук и, выставив их таким образом перед собой, начала водить этим крестом в сторону судьи и Ленки, приговаривая скрипучим прерывающимся шёпотом: «Стану я, помолясь, пойду перекрестясь.. как скрывает тень бесов полуденных, так падёт проклятие моё …подите демоны злобные, чёрные, нелюдимые с полудемонами своими … как я порог переступлю… так не будет вам покоя вовек!»
– Прекратить! – судья в какой-то испуганной ярости застучала молотком, – Прекратить! Охрана! Выведите! Нарушение порядка! ..заседания!
– Огнём и водой! Огнём и водой проклинаю вас, – хрипло каркала бабка, поворачиваясь справа-налево и обратно, – огнём и водой!
Очнувшись, директор ЖЭКа схватил бабку за руку, но она с неожиданной силой оттолкнула его и, косматая, трясущаяся, протянув руку в сторону судьи и Ленки, хрипло прошипела: «Не будет вам житья! Беса я за вами послала! Бес за вами идёт!» После этого бабка смачно сплюнула на пол, наступила на плевок, развернулась на нём и, отпихнув всё еще пытавшегося её ухватить директора, с неожиданной резвостью выскочила из кабинета.
Несколько секунд в кабинете было абсолютно тихо.
Директор уселся, покряхтывая и вытирая платком лысину. Юрист, бледный, в оцепенении скручивал трубочкой бумаги. В этой тишине Ленка услышала, как где-то внутри неё, не то в висках, не то в горле, обезумевшей птицей бьётся, выпрыгивает сердце.
– Заседание окончено, – деревянным голосом произнесла судья, – освободите помещение, – и, после небольшой паузы, – Все свободны, включая секретаря. Лена, Вы свободны.
