– Стоп! Останови лошадь, Лисица! – выдохнул Герко. И, не дожидаясь, пока охотник рванет на себя поводья, соскочил с телеги.
– Что случи… – начал было Марч, но, услышав шелест покидающего ножны меча, тут же упал навзничь и вцепился в лежащий рядом сверток. А потом, перекатившись вбок, оказался на земле.
Юркнуть под телегу, спрятаться за колесом, размотать дерюгу, достать и согнуть лук, набросить на его рога тетиву, выхватить из колчана стрелу… – Тело двигалось само, а глаза судорожно шарили по придорожным зарослям, выискивая цель.
– Эй, Лисица! – раздалось откуда-то сверху. – Ну, ты и шустрило! Вылезай – ложная тревога… Кстати, знаешь, сколько она с меня взяла?
– А? Да? Кто – она? – выбравшись из-под телеги и на всякий случай встав так, чтобы круп Росинки прикрывал его левый бок, спросил охотник. А потом, приподнявшись на цыпочки, попытался разглядеть, что происходит в облаке дорожной пыли, в котором должна была находиться головная часть обоза.
– Ну, Люсия! Из «Горелого каравая»! – забравшись на свое место, хохотнул Герко. – Я же только что о ней рассказывал…
– Неа… Не знаю…
– Ну, сколько, по-твоему?!
– Небось, серебрушки полторы? – поняв, что свояк от него не отвяжется, буркнул охотник.
– Ага! Полторы она берет с таких придурков, как ты! А с меня взяла всего тридцать пять медяков! Говорит, глянулся я ей…
– Слышь, Герко, а че, точно ложная? – покрутив стрелу между пальцев, встревоженно поинтересовался Марч. – Ведь просто так нас останавливать не стали бы…
– Знаешь, сколько платят эрру[1] Малику за день службы? – вопросом на вопрос ответил воин.
– Откель?
– Пятьдесят серебряных монет! Как ты думаешь, почему?
– Не может быть! – пропустив его вопрос мимо ушей, недоверчиво воскликнул Лисица. – Это же уйма денег!
– Да! Уйма! – гордо подбоченясь, ответил воин. – Но он их отрабатывает! Так что, раз Пепел сказал, что дорога свободна, значит, так оно и есть. Поэтому клади лук на место и залазь на телегу…
Несмотря на уверенность умудренного опытом вояки, снимать тетиву с лука Марч все-таки не стал. Резонно рассудив, что особого смысла в этом нет: все равно через полчаса, когда обоз доберется до поворота в долину Белого Камня, ее придется натягивать снова. Поэтому, запрыгнув на облучок, он подобрал поводья, и, дождавшись, пока тронется телега Беззубого Камши, легонько хлестнул прядущую ушами Росинку. А через мгновение, услышав «слышь, Лисица», тихонько вздохнул: судя по выражению лица свояка, Герко, выбравший для отдыха после ночного караула именно его телегу, собирался продолжать рассказ о своих похождениях в «Горелом каравае»…
…За шесть дней пути байки любвеобильного родственника порядком поднадоели, однако прерывать воина Лисица не стал: именно благодаря протекции Герко он двигался по Полуночному тракту не в одиночку, а следом за обозом главы купеческой гильдии Наргина[2]Лиддика Бороды. И не трясся за накупленные на ярмарке продукты, а спокойно восседал на облучке своей телеги, зная, что под охраной двадцати отборных воинов ему почти ничего не грозит. Правда, первые два дня пути все было не так: он не выпускал из рук лука и практически не спал, почему-то решив, что двадцати воинов на тридцать две телеги – это слишком мало.
Да, определенный резон в таких мыслях был: промышляющие в предгорьях Ледяного хребта шайки разбойников умудрялись грабить даже те караваны, которые охраняли отряды в пять и более десятков клинков. А потом растворялись в окрестных лесах с богатой добычей. Только вот в тех караванах не было магов. А в караване Лиддика Бороды – был. Причем не какой-нибудь там иллюзионист[3]или ритуалист, а самый настоящий стихийник![4]Удивительно, но глава купеческой гильдии Наргина умудрился договориться о сопровождении с одним из самых сильных боевых магов Семиречья, эрром Маликом по прозвищу Серый Пепел…
…Когда в облаке пыли, поднятом движущимися по дороге телегами, прорисовались контуры кроны валяющегося на обочине дерева, а под копытами Росинки захрустели обрубки ветвей, Лисица удивленно присвистнул, а потом повернулся к все еще разглагольствующему свояку:
– Герко, глянь: тут дерево на дорогу уронили!
– Засада была, не иначе… – авторитетно заключил воин, лениво приподняв голову с мешка картошки и посмотрев на только начавшую засыхать листву зеленого исполина. – Видать, вчера кого-то грабанули… Я же говорил – тревога ложная! Не по нашу душу…
– Здорово! – искренне обрадовался Марч. – Значит, до дому я доеду без приключений.
– Да чего тебе тут осталось-то? – хмыкнул свояк. – Через полчаса будем у Развилки. Свернешь с тракта – считай, что добрался: на Просеке-то засад не бывает…
– Угу… – усмехнулся Лисица. – Че там ловить-то? Пока какого-нибудь прохожего дождешься, копыта от старости откинешь…
– Точно… А помнишь, когда-то мы считали ее Королевским трактом…
Считать Просеку Королевским трактом можно было только в глубоком детстве. Тогда, когда кривые березки предгорий казались цепляющими небо великанами. Когда для того, чтобы шагнуть в течение почти пересыхающей летом Змейки, требовалось нешуточное мужество. Когда все, что было шире тропы, вытоптанной бредущими на водопой косулями, казалось самой настоящей Дорогой. А таких «дорог» в окрестностях долины Белого Камня было немного. Вернее, всего одна. Та, по которой приходили и уходили менестрели – люди, вхожие как в королевские дворцы, так и в имения маркизов, графов и баронов. Счастливчики, постоянно встречающиеся с Великими героями, странствующими по миру в поисках приключений, с Принцами, свергнутыми с престола коварными Первыми министрами и собирающими армию своих верных вассалов, чтобы вернуть себе трон. Со страшными Черными магами, которые, запершись в своих жутких башнях, творят лунными ночами злую волшбу. В общем, люди, способные не только смотреть и видеть суть происходящих рядом с ними событий, но и слагать о них задушевные баллады.
