1
«Наконец я увидела Эдварда; меня он, похоже, не замечал.
Это действительно Эдвард, а не игра воображения! Оказывается, галлюцинации были не так уж безупречны и не раскрывали его подлинного совершенства.
Неподвижный, словно статуя, он стоял буквально в метре от площади. Глаза закрыты, ладони разжаты, тонкие пальцы расслаблены. Лицо безмятежное, будто он спит и видит хороший сон. Грудь обнажена: белая футболка брошена на мостовую, и проникающий с площади свет дарит бледной коже неяркое сияние. Никогда не видела ничего красивее! Я задыхалась от безостановочного крика и отчаяния. Семь месяцев ничего не значили, равно как и ужасные слова, что он сказал мне в лесу. Равно как и то, что я, скорее всего, ему не нужна. А вот мне до конца жизни будет нужен только он.
Часы пробили снова, и Эдвард шагнул к залитой солнцем площади…» <Отрывок из серии романов «Сумерки» Стефани Майер>.
Прозвучит банально, но все всегда происходит «на самом интересном месте». И именно в этот момент прозвучал стук в дверь. Впрочем, телефон я отложил без сожаления. Сколько раз я перечитал «Сагу», уже и не вспомню, наверное, это единственная из историй о вампирах, которая мне нравится. А если бы там было поменьше Беллиной рефлексии, так вообще было бы здорово. Тогда как Каллены мне напоминают наших коммунистов, у них разум и воля смогли победить даже физиологические изменения. Так что я в курсе, что Белла Эдварду выйти на площадь не даст, а потом они, вместе с Элис, относительно благополучно посетят логово Вольтури – вампиров-смотрящих.
Поэтому я спокойно прикрыл телефон газетой «Правда» от 6 февраля 1943 года.
– Входите!
– Товарищ старший майор, – в дверь просунулась голова дежурного, – вы просили сообщить, когда прибудут наблюдатели, они здесь.
– Проси, – дежурный исчез, и я убрал телефон в ящик стола, замкнув его на ключ.
Через минуту в низкую дверь, словно прямо века из 16-го, пригнувшись, вошли два степенных бородача в теплых тулупах, с овчинными шапками в руках и рукавицами за веревочными поясами. Пошарив по привычке глазами и не найдя на дощатых стенах ни иконы, ни окна, которого в землянке не полагалось, традиционно перекрестились двуперстием на лампочку Ильича под потолком.
– Здравствуйте, Лев Вячеславович, – пробасил первый, а я вышел из-за стола и поздоровался с обоими за руку.
– Здравствуйте, Прохор Иванович, ну как там, рассказывайте? – моя нетерпеливость не укрылась от бородача, но он не торопился и отвечал степенно, с расстановочкой.
– Ракеты ваши прилетели, две из них попали в указанную вами сопочку. Одна у подножья, вторая саженях в трёхстах от вершины. Одна перелетела и упала у подножья с другой стороны.
– На каком расстоянии от вершины по прямой?
– Да с версту будет
– Йес! – я изобразил рукой известный в 90-е радостный жест. – Фото сделали?
– Сделали, вон, Фомка фотоаппарат возил, – второй старовер достал из-за пазухи ФЭД и произнес довольно чистым, так не вязавшимся с его медвежьей внешностью баритоном. – Все снял, товарищ начальник.
– Отлично! Сдавайте пленку на проявку и можете отдыхать.
– Лев Вячеславович, – обратился вновь старший, – Фомка просится поучаствовать во всех этих бесовских штучках с пленками.
– Не вижу причин отказать,
– Спасибо, я побежал тогда, – обрадованный молодой старовер быстро выскочил за дверь.
– Спасибо!
– Любознательность можно только приветствовать, Фома очень любит возиться с техникой.
– Да уж, я его вожжами сколько раз учил, а толку… – сокрушался Прохор Иванович.
Я улыбнулся про себя, тяжело давалась техническая премудрость общине староверов, годами жившей в сибирской тайге безо всяких связей с обществом. И не потому что они были тупыми, скорее, наоборот, были посмышлёнее многих людей в большом мире, а потому что не принимали технику, считая ее дьявольским искушением.
– Вы еще что-то хотели? – задал я вопрос, видя, что визитер не торопится уходить.
– Да, Лев Вячеславович, – старовер помялся. – Мы тут со стариками подумали, у вас народу-то все больше становится, а урожаи тут у нас не каждый год хорошие.
– Понимаю, зона рискованного земледелия, – и это еще мягко сказано, староверы умудрялись выращивать на севере томской области рожь, ячмень, картофель, и даже овощи, но чего им это стоило…
– Так вот, надо бы увеличить огнища, а то, не ровен час, в плохой урожай, не хватит для пропитания всем. Дали бы вы нам сотню-другую своих заключенных. Мы бы к весне новые огнища выжгли, раскорчевали, а потом распахали бы.
– Да не вопрос вообще, сейчас позвоню товарищу Филиппову, – я направился к телефонному аппарату. – А семена-то у вас есть, или, может быть, с Большой земли завезти?
– Все у нас есть, только земли может не хватить.
Покрутив ручку, я вызвал телефонистку:
– Дашенька, Ивана Гавриловича дай мне.
– Есть.
Но через некоторое время огорченный голос Даши сообщил, что начальник лагеря не отвечает.
– Ладно, вышел куда-то, видимо, сами найдем.
2
Положив трубку на рычаг, я снял с гвоздя на стене форменный полушубок, всунул ноги в валенки и, схватив со стола шапку со звездой, вышел вслед за старовером из комнаты, поклонившись низкой притолоке.