Профессорский городок.
Был в одном городе профессорский городок. Район то есть так назывался. В котором сплошь профессора и академики жили. Со своими семьями конечно.
Ну и сантехник Гаврилов там тоже жил. И дворник Степанов. И начальница столовой Даша со своими поварятами. И доктор Клава Ивановна. Потому что без горячей воды, исправного санузла, чистых тротуаров и вкусных котлет – даже профессора и академики обыкновенно сразу грустить начинают. Да что там. Без холодной воды и горячего борща ни один профессор и Академик уже ни задачку нормально решить, ни доклад про неандертальцев сделать не могут, обыкновенный профессор и стандартный Академик уже через неделю без компота из абрикосов сами полудикими варварами становятся. Звереют, словом. Косматой, нечесаной бородой с ног до головы покрываются. Все свои тангенсы и котангенсы куда-то забрасывают и характерный рык начинают издавать. Наверное, это их желудки так от голода урчат. Но их – Академиков и профессоров – в таком состоянии даже самый грозный из кроманьонцев бы испугался.
Как же при таких обстоятельствах сантехнику Гаврилову, дворнику Степанову, доктору Клаве и поварихе Даше с ее поварятами было не жить в профессорском городке? Не бросать же профессоров и Академиков на произвол судьбы.
Таракан Сережа.
Сантехник Гаврилов жил прямо в своей мастерской, потому что он очень любил свою работу и не любил с нее уходить. Поэтому жил, что называется, на работе.
А таракану Сереже очень полюбился сантехник Гаврилов, (особенно куча хлебных крошек, щедро засыпавших всю мастерскую Гаврилова – потому что сантехник Гаврилов не только жил, но и питался исключительно булками и молоком – прямо на своем рабочем месте). Поэтому таракан Сережа тоже обосновался у него в мастерской.
Гаврилов, конечно нежных чувств Сережи к хлебным крошкам сперва не понял и не разделил, ну особенно когда он его в первый раз у себя в мастерской заметил. И на Сережу сначала за такое внезапное подселение очень рассердился. А потому, задумал от Сережи поскорее избавиться самым незамысловатым способом.
Подкрадется, бывало, Гаврилов к Сереже с тапочком своим в руках тихонечко, размахнется посильнее и пытается тапочком по Сереже аккуратненько так попасть, в самую Сережину макушечку, промеж Сережиных усиков.
Очень это поначалу их знакомства Сережу расстраивало и даже слегка обижало. Но Сережа был очень отходчивым, находчивым и шустрым тараканом. Поэтому, в такие минуты, он всегда отходил от Гаврилова куда подальше и там, под кроватью, или под шкафом, набрав полный рот хлебных крошек, в изобилии водившихся у Гаврилова на полу, сидел, задумчиво размышляя о несправедливом соотношении величины тапочка и низкорослости таракана в этом мире.
Но однажды Гаврилов устал гоняться за тараканом Сережей. Видимо окончательно привык к его наличию в своей мастерской, или ноги своей жалко стало. Ведь на полу, в мастерской, кроме крошек еще много чего лежало: гвоздики там, винтики…и на все это богатство, гоняясь за тараканом Сережей, Гаврилов постоянно наступал именно той ногой, на которой не было тапочка.
– Ладно уж – как-то раз сказал Гаврилов таракану Сереже, потирая ушибленную опять ногу и окончательно водворяя тапочек на свое законное, но последнее время пустующее место – чего уж там, живи. Только своих друзей и родственников, пожалуйста, к нам в дом не приводи.
Дворник Степанов.
Дворник Степанов, уже в детстве, когда он еще не был дворником, но уже был Степановым – отличался повышенной чистоплотностью. Поэтому мыл руки не только перед едой, но и после нее, а иногда даже во время и вместо еды. А так же не переставая протирал пыль даже там, где ее отродясь никогда не водилось, например, на маминых годовых отчетах. Отчеты, в так4ие минуты конечно от этого слегка портились, как, впрочем, и мамино настроение тоже.
Вообще-то, откровенно говоря – Степанов мечтал стать каким-нибудь героем, как древнегреческий Геракл, например, который однажды вычистил все Авгиевы конюшни. Те конюшни, – полагал юный Степанов, наверное должны были порядком засориться с момента отбытия Геракла на гору Олимп.
Но в Гераклы Степанова мама тогда не отпустила. Сказала, что Авгиевы конюшни давно закончились, потому, что со времен Геракла на лошадях больше никто не ездит в промышленном масштабе. И в секцию, в которую Степанов записаться решил, тоже Степанову пойти не дала. Штанга, – говорит там очень тяжелая, я сама ее три раза пробовала от земли оторвать, еле-еле с третьей попытки триста килограммов подняла. И это учитывая мой огромный опыт ношения огромных сумок с продуктами из магазина.
Поэтому Степанов, когда вырос, стал дворником. Надо же было кем-нибудь становиться, раз так чистоту любишь. Но гири – он, потихонечку от мамы, все равно себе завел и регулярно по утрам с ними упражнялся.
Профессор Чижиков.
– Очень вы много Павел Терентьевич задачек своих решаете, потому всегда такой озадаченный ходите. – постоянно замечала профессору Гаврилову повариха Даша, по утрам, в столовой, накладывая профессору в тарелку манную кашу.
– Взяли бы что ли отпуск, – или вот, хотя бы булочку с повидлом возьмите.
