– Малыш, нам поговорить нужно!
Опять Алина зацепила мою единственную чистую рубашку, а значит, сегодня на работе от меня будет нести как от парфюмерной лавки! Что за идиотская манера хватать чужие вещи? С чего все без исключения девушки считают, что напялить на голые телеса мои вещи – это охренеть как сексуально? У меня что, по их мнению, на собственную рубашку вставать должен? Пришла трахаться к мужику – ходи голой! Если бы я напялил ее топик, не прикрывающий пупок, это показалось бы ей сексуальным? Не-а. Наверняка бы визжала, что я извращенец и порчу ее охренительно дорогой кусок тряпки. А еще говорят, что это у мужиков двойные стандарты. Сто процентов какая-то курица безмозглая придумала эту фигню с мужскими вещами, написала в каком-нибудь говноблоге, а все без раздумий кинулись повторять. Хотя не знаю, может, и есть парни, которым нравится подобное. Но это не я однозначно. Это моя квартира, моя территория и мои тряпки. И просто терпеть не могу, когда мое трогают.
– Ма-а-алы-ы-ыш! – снова заканючила Алина. – Ты меня слышишь?
Прекрасно слышу и еще лучше понимаю, к чему все идет. Но нет, дорогуша. С такими вопросами не ко мне.
– Рубашку мою сними, она последняя чистая осталась, и иди одевайся. Я и так уже опаздываю! – не оборачиваясь, ответил, сплевывая в раковину.
Ага, вот он, этот настороженный взгляд. Да, ты все верно понимаешь.
– Антош, я же тебе уже сто раз предлагала: давай я и уберусь, и приведу в порядок твои вещи! – тон из ноющего моментально становится искусственно-заботливым.
– А я сто раз говорил тебе нет! – практически выдернул из рук совершенно голой Алины рубашку, скользнув уже безразличным взглядом по паре отличных сисек, привлекших меня пару недель назад. Задница тоже, надо сказать, просто супер, но уже, однако, примелькалась. Понюхав вещь, скривился. Она что, нарочно на нее духами брызнула? Вот гадство! Думает, я нюх потерял или оценю эту херню с попыткой установить собственнические границы? О, да, я оценил и проникся!
– Почему? – идеально выщипанные бровки сходятся на переносице, а глаза сканируют мое выражение лица.
– Потому что я сам убираю в своем доме и сам забочусь о своих вещах. – Не собираюсь я сглаживать углы. Пора прощаться с Алиной. Ибо мы уже вплотную подошли к тому моменту, когда из милой, сексуальной, покладистой зайки она готова обратиться в гребаного питбуля, который вцепится в меня намертво. Не-е-ет. Со мной эта фигня не сработает. У меня свои нерушимые границы, и пытаться их подвинуть я не позволю никому!
Алина разворачивается и хлопает дверью ванной. Твою же мать, будто того, что проспал и башка трещит, мне и так недостаточно! Пока глотаю обжигающий кофе, она появляется полностью одетая на моей тесной кухне с таким лицом, будто кто-то умер, но мне по фигу.
– Кофе будешь? – спрашиваю чисто из вежливости. Ответ знаю.
– Я такую дешевую бурду не пью! – огрызается она.
– Какая жалость!
Она демонстративно не садится, но когда понимает, что мне плевать, шумно выдыхает и отмерзает. Вот, сейчас начнется.
– Сегодня вечером заедешь за мной? – как ни в чем ни бывало спрашивает она, закуривая.
Когда башка с утра трещит нещадно, запах дыма до завтрака – это такая, сука, удачная идея!
– Нет.
– Завтра?
– Нет. – Я знаю, что мерзавец, но никогда никем другим и не прикидывался.
– А когда?
– Никогда, Алина. Я буду занят. Очень.
Она вздрагивает, и мне становится на секунду стыдно. Но лучше так и сейчас.
– Я могла бы приехать сама. – Голос девушки дрожит, и я уже в который раз себя спрашиваю, зачем женщины это каждый раз делают? Красивые, гордые, уверенные в себе и сексуальные в этот самый момент почему-то превращаются в жалкое подобие себя или же во взбесившихся фурий. Разве такой бессердечный мерзавец, как я, за которым давно закрепилась слава законченного ублюдка в отношениях, стоит всех этих эмоций? Я не долбаный олигарх, не звезда спорта с миллионной зарплатой, не актер. Обычный следак с копеечной зарплатой, скверным характером и квартирой, похожей на свинарник, потому что полноценный выходной выпадает максимум раз в месяц, и его я предпочитаю провести с парнями за пивом, а не вылизывая жилплощадь до блеска. Неужели мужик, и правда, так измельчал, что даже на такого нормальная, уважающая себя женщина может сделать ставку и расстроиться, когда ничего так и не получится? Да будь я женщиной, в жизни со мной не связался бы! Все, на что я пригоден, это несколько часов качественного грязного траха, и то, пока возраст позволяет, и встает без сбоев.
– Не надо приезжать, Алина.
– У тебя какое-то важное дело? Это надолго? – ну вот, уже глаза заблестели. Как же я это ненавижу!
– У меня все дела важные, Алина. Я убийства расследую, – разве дело о том, как один человек разумный позволяет себе лишить другого такого же человека единственного, по-настоящему ценного, можно сортировать на более или менее значимые? Может, и можно, но я за годы работы и с возрастом стал бездушным и циничным, наверное, во всех аспектах жизни, но только не в этом. – Просто нам стоит закончить.
– Но почему? – она шепчет, прижимая ладонь ко рту, и ее лицо искажается.
