Читать онлайн полностью бесплатно Ната Сучкова - Продлёнка

Представьте, что вы – хороший мальчик, лет, скажем, двенадцати. Тонко чувствующий и думающий иначе. А теперь пройдите снова путь взросления и влюбленности, царапин и ссадин, первой боли, досадных неудач и маленьких побед.

Автор: Ната Сучкова

Жанр: Современная проза

ISBN 978-5-4483-3198-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«это очень тонкая красная линия…»

это очень тонкая красная линия

оцарапанные колени и

невозможность просто назвать по имени

земляничное моё варение

разливается-льёт радиола дедова

ты выходишь щенка своего проведать

а потом тебя позовут обедать и

и меня позовут обедать

укоризненно глянут на жаркий вид

по карманам велят похлопать

но в карманах моих и в карманах твоих

только семечки от укропа

«Большеротым птенцом, садоводом прожжённым…»

Большеротым птенцом, садоводом прожжённым,

Я глотаю шмеля, как мохнатый крыжовник,

И на вкус не могу узнать.

И стою рядом с мамой, шмелём поражённый,

Но гудит во мне шмель, он – живой, не прожёван,

И в ладони мои, как крыжовник тяжёлый,

Опускается благодать.

«Дачник мой август – тетрадь на столе…»

Дачник мой август – тетрадь на столе,

В ней по линеечкам ходят трамваи.

Я к твоим буквам язык прижимаю,

А за щекою поёт карамель.

Тут, за щекою, поёт, говорю,

Дырочкой хрупкой, стеклянной, глубокой,

Яблочным розовым треснувшим боком,

Как здесь вместиться ещё букварю?!

Но на минуту всего повзрослеть —

В сладкой слюне карамелька растает,

Дачник мой август тетрадь пролистает,

Встанут трамваи, и нечему петь.

«Тёплое облако синее…»

Тёплое облако синее

можно поймать за хвост,

даже не нужно усилия —

выпрямись лишь во весь рост.

Солнце блестит на радужке,

пар преломляет свет,

синее облако – бабушка,

белое облако – дед.

Ты всё такая же вредина —

прыгни – раз, два – и повис,

вон от её передника

свесился краешек вниз.

– Бабушка, видишь, там радуга?

Как мне достать до тебя?

Только она, аккуратная,

фартук уже прибрала.

– Спи, мой хороший, полно-ка,

я ведь и так с тобой, —

и укрывает облаком

с вышивкой набивной.

«Ну вот они, твои поводыри…»

Ну вот они, твои поводыри:

один – босой, худющий нестерпимо,

расчёсывает сладко волдыри,

ошпаренный кипящею крапивой.

Вторая – слёз фасетный отпечаток,

дороги эти поросли быльём —

большая чёрно-белая овчарка,

набитая, как ватою, репьём.

Ведут: забор, увитый повиликой,

колхозный сад, казённый небосвод,

где ты когда-то воровал клубнику,

хотя своей был полный огород!

Наверняка – чтоб видели в сторожке,

в земле и в сладком – липкая рука,

и представлял, как остро пахнет кожей

солдатский дедовый ремень из сундука.

Петлял как заяц, забирал правее —

брат чертыхнётся, бабушка – вздохнёт, —

хотя бы так, раз не дадут примерить,

хотя бы так – пусть пряжка обожжёт!

Через забор, увитый повиликой,

чтоб завтра предъявить всем на пруду

синяк на правой белой половинке,

похожий на солдатскую звезду.

«С молочной дырочкой во рту, напичканной вареньем…»

С молочной дырочкой во рту, напичканной вареньем,

я показать тебе иду сложение в примере,

я говорю набитым ртом, кручусь вокруг волчком я,

и смотрит на меня котом соседский кот учёный.

Я говорю тебе: «Лови!», верчусь вокруг юлой,

и скачет кошка – дух любви за маленькою мной.

И кот – учёный, не простак, и кошка – дух любви —

все подтвердят: да, было так. Как не было, увы.

«Даже не волей – порывом отчаяния…»

Даже не волей – порывом отчаяния

Вспомнить то время: меня ещё нет,

Папа заходит и ставит чайник,

Мама заходит и выключает

Чайник и гасит свет.

Вот они в сумерках непроглядных,

Боже, ещё их мгновенье не тронь!

Мама его по щеке погладит.

(Время – короткое, как халатик.)

Папа её поцелует в ладонь.

Что с этим делать, увы, непонятно:

Крикнуть, прижаться, бежать со всех ног?

Я получился такой невнятный

(Равно похожий? Ну, это вряд ли…),

Ломанный, как цветок.

Я им придумал за всё, что забыто,

Вроде бы так отдаю должок.

Вот и стою, как цветок, – раскрытый,

Укоренённый, втоптанный, врытый —

Там, где меня – не должно.

«Стоит октябрь, стоит, как дошколёнок…»

Стоит октябрь, и небо многолико
А крикнешь в небо, и не слышно крика,
Лишь облышко, как перышко, парит
Над девочкой с медовым сердоликом
Во рту её язык, как земляника,
Такой же сладкий, что ни говорит…

Стоит октябрь, стоит, как дошколёнок,

Застенчивый, веснушчатый и рыжий,

А я по улице, неоном запалённой,

Бегу мимо него, его не вижу!

По улице Гагарина с продлёнок

На улицу Гончарную, где праздник,

Стоит октябрь, стоит, как дошколёнок,

А я бегу, бегу, как второклассник!

И с высоты своих, ну, пусть сто двадцать,

И с высоты своих, ну, скажем, девять

Я начинаю дошколёнку улыбаться

Всем тем презрением, которым я умею,