Вот, по-моему, и настали те дни, которые принято называть черными; когда я год назад хлопнул дверью и практически сам уволился с престижной работы, думалось, будет все и все тебя ждут с распростертыми объятиями, но на практике же как-то получилось все по-другому. Казалось бы, друзья куда-то исчезли, приветливо помахав «хвостиками» на прощание, при этом количество их уменьшалось пропорционально количеству денежек в моем кармане. Было сто рублей – было сто друзей, а не стало вдруг рублей, так не стало и друзей!
Когда твоя работа приносила больше сотни тысяч рублей в месяц, браться за такую работу, где максимум пара десятков тысяч, не хотелось, а между тем казавшийся приличным запас бумажек быстро таял, вгоняя в глубокую депрессию.
Со столь невеселыми мыслями я лежал уже около часа, вставать не хотелось, хотя время уже перевалило за 11 утра. Голова гудела. Дешевый виски давал о себе знать. Это значило, что вновь алкогольное опьянение прошло и позабытые проблемы безденежья и отсутствия работы вновь встанут перед трезвым, трясущимся от похмелья мозгом.
Я врубил плазму, единственный ценный предмет, что был в квартире. Я оглядел комнату: «Действительно, больше продать-то нечего».
Вся обстановка однокомнатной квартиры: кроме старенькой уже теперь плазмы, видавшей виды, задрипанный серый диванчик, встроенный в комнату зеркальный шкаф-купе, который еще как-то облагораживал общий вид зала. Журнальный столик со старым другом-ноутбуком, единственным окошком в обширный мир информации и греха.
По телевизору шла юмористическая программа, и среди членов жюри, мешая воспринимать юмор, ржала, как разнузданная кобыла, какая-то известная блондинка. Я смотрел на нее и удивлялся насчет жизни и возможности через «насосал». Действительно, пробиться куда-либо без связей, половых или родственных покровителей невозможно; будь ты хоть новым Ломоносовым, семи пядей во лбу, никто и не заметит. Не так важны ум и старание, главное – связи, и будь ты хоть тупой «гоблин», куда-нибудь продвинут, и греби «бабло», успевая щелкать клювом. Я же относился к той второсортной категории граждан, у которых нет возможности пробиться куда-то благодаря связям и которые должны еще долго в мужском случае отрабатывать «очком» или молча терпеть унижения по службе и иметь возможность медленного, какого-нибудь карьерного роста. Ведь если не брать за основу шоу-бизнес, где все, естественно, делается через извращения, естественные и не очень, даже если ты и талантлив, продвинуться, будь ты на государственной службе или работягой в крупной корпорации, медленно подняться можно, только молча перенося оскорбления и унижения, при этом не забывая постоянно подлизываться к начальству. А самый тупой начальник всегда умнее тебя, потому что ты расходный материал. Именно перестав терпеть и устав подлизывать зад, я и остался без работы. Теперь я лежал и мысленно пересчитывал в уме последние оставшиеся для выживания деньги. Возможно, если бы была семья, можно было бы терпеть и унижаться. Однако трагедия, которая отобрала жену и маленького сына, подтачивала меня изнутри, пока наконец-то не свалила в пропасть. Вновь перед глазами возникла куча искореженного металла и бесформенных тел. Авария из-за уснувшего «дятла» – водителя-дальнобойщика, отобравшая все. Прошло несколько лет, но не море выпитого алкоголя и не меньшее море женщин не возвращали душевное равновесие в жизнь, которая, как стремительный поезд, продолжала катиться вниз.
Тщетная беспросветность моего будущего, такого незначительного винтика, как я, в данной системе усугублялась и тем, что я прекрасно понимал, что, даже если устроюсь на какую-нибудь работу и, допустим, круглосуточным трудом буду зарабатывать пусть даже 30 – 40 тысяч рублей, это в конечном итоге будет механизм постоянного оборота денег для простого выживания, и понятно, что эти деньги будут уходить на питание, неотложные нужды, образовавшиеся кредиты и все, и каждый месяц – новый этап постоянных затрат, и нет возможности для каких-то существенных приобретений, за исключением новой кредитной грабительской кабалы. И теперь совсем по-другому воспринимался Раскольников, доведенный до отчаяния человек. Сейчас же какую замочить старушку-процентщицу? Вычислить и «заколбасить» хозяина микрофинансовых займов? Вряд ли деньги при нем в наш век электронных счетов. Где-то украсть что-то тоже не выход, такого дилетанта в этом деле, как я, сразу заметут. Да и не даст никакой грабеж ощутимого результата в жизни. Где украсть миллион же, я не знал, да и мало кто в соответствии с практикой успевал потратить награбленное с толком, и вновь весь круговорот мыслей сводился к конечной остановке – безысходность, и при таком раскладе получалось, и смысла жить не проглядывалось, порезать вены, вздернуться на веревке и больше не мучиться – такой выходил ответ.
В последнее время я каждое утро просыпался, обращая свой взор на небо, и молился Богу, чтобы вернуть наконец-то белую полосу в мою жизнь. Но все тщетно – небесная канцелярия, если она и существует, положила кое-что толстое на мои мольбы, и какой-то чуть уловимый голос где-то в глубинах подсознания нашептывал: если там на тебя не обращают внимания, обратись к темной стороне. Но как-то все эти мысли о помощи дьявола сразу пробивали тело «ерепенистыми» мурашками, сдувая пушки моих волос ввысь. Где-то в здравом подсознании я действительно думал, что нет ни бога, ни дьявола, однако сама мысль обратиться к последнему особого восторга на уровне инстинктов не вызывала. Хотя такая назойливая идея все чаще и чаще посещала мою голову, особенно когда подходили моменты оплаты кредитов и квартплата. И в моем случае желание иметь в качестве протеже дьявола – это понятная безысходность всей сложившейся ситуацией, и, по-моему, это было лучше, чем мочить старушку или самоубийство, в любом случае душа терялась и там и тут. Дорога в Ад в любом случае.
