«Все произошло необычно, удивительно и внезапно: я влюбилась!
Волшебное состояние.
Еще недавно он был чужим, а теперь самый родной, самый добрый, умный, красивый…
Разлука с ним – страшная боль, а встреча – экстаз. Я не знала, что любовь способна делать человека таким счастливым. От многообразия чувств, кажется, можно сойти с ума.
И я схожу!
Но что же он медлит?
Ах, сколько во мне нетерпения! Я хочу, чтобы он пришел раньше? Но пирогу находиться в духовке как минимум десять минут…
Кстати, о пироге! Пора его повернуть – не дай бог, неравномерно подрумянится корочка.
Ну вот, с пирогом вроде покончено, пирог удался… Ах, я забыла поставить фужеры! Что я за бестолочь, и салфеток нет на столе!
Ну вот, теперь наконец можно присесть.
Минуты последние длинные! Длинней, чем часы Какой он бессовестный. Почему не спешит? Почему он такой пунктуальный?
Что?! Я ругаю его?! Нет-нет, он самый хороший!
Ах, я так сильно его люблю!
Я уверена, он очень спешит. Интересно, какой он мне приготовил подарок? Да, подарок! Подарок! Что он мне принесет? Это будет нечто из ряда вон. Нечто супер. Нечто…
Что? Звонок! Это он!
Боже мой, я подпрыгнула, словно током меня ударило! И сердце колотится! И колени дрожат! Как я выгляжу? Зеркало! Где же зеркало? Ах, вот оно.
Ой, мамочка, растрепалась прическа! А губы! Слишком яркие, неверный я выбрала цвет…
Ну да поздно теперь исправлять. Как он звонит!
Как он торопится!
Открою дверь и повисну на шее.
– Милый, я так долго тебя ждала!
– Любимая, но я пришел вовремя.
– Я соскучилась!
– А я? Как ты думаешь?
– Думаю, ты тоже соскучился. А что ты принес мне? Что ты прячешь там за спиной?
– Любимая, это сюрприз. Закрой, пожалуйста, глазки.
– Нет, не закрою. Что ты прячешь? Немедленно доставай! Я слишком долго ждала!
– Ну любимая, так нечестно. Ты хочешь испортить сюрприз? Закрой глазки.
– А вот не закрою! Что там? Что там у тебя? Дай мне! Мучитель, немедленно дай!
– Хорошо, не тряси меня, достаю, ты очень упрямая.
– О боже! Пистолет?! Милый, что ты делаешь? Это очень плохая шутка!
– Это не шутка.
– Убери пистолет с моего лба! Милый, умоляю, не надо меня пугать!
– Прости, ты сама виновата…
Бог мой, какие жестокие у него глаза! Не может быть, я не верю. Словно это все не со мной. Он не шутит, он выстрелил?! Он действительно выстрелил! Все произошло неожиданно, быстро – я даже не успела его разлюбить…»
Лицо Верховского исказила гримаса боли – он замолчал. Громадный сильный мужчина стал похож на обиженного ребенка. Он сглотнул ком, на глаза его навернулись слезы, которых Верховский не стеснялся, – так велико было его потрясение. Он слез своих не замечал, он был все еще там, со своей младшей сестрой. Он переживал последние секунды ее жизни – жуткие, холодящие кровь секунды.
Опытный психоаналитик Далила Самсонова была тоже потрясена рассказом Андрея Верховского, хоть и слышала много ужасных историй в своем кабинете.
– Убийца наказан? – спросила она.
– Нет, его не нашли, – дрожащим голосом ответил Верховский.
– Не нашли?! – поразилась Далила. – Как такое возможно?!
– А вот так. Не нашли и перестали искать.
– Он что, так далеко сбежал?
– Если бы. Мы просто не знаем, кто убил нашу Машеньку. Понятия не имеем.
Самсонова отшатнулась:
– Невероятно! Вы не знали, кого любит ваша сестра?
Верховский с досадой поморщился:
– Какая любовь? У нее даже парня не было. Машеньке было не до любви.
– Могу я узнать ее возраст? – удивленно осведомилась Далила.
– Восемнадцать.
– Восемнадцать? Действительно, для любви возраст неподходящий, – с горькой иронией заметила она.
– Вы Машу не знали, – рассердился Верховский. – Она была уникальная девушка: училась, работала, имела множество увлечений…
– Каких?
Он растерялся:
– Ну, так сразу не скажешь. По лекциям бегала, по курсам каким-то, по клубам. Всего не упомнишь.
– Вижу, вас не очень-то интересовала жизнь вашей младшей сестры, – заключила Далила.
Верховский возмущенно затряс головой:
– Не правда! После катастрофы, после гибели наших родителей, я много работал. Но это не значит, что я забросил Машу с Наташей. Я и за девчонками присматривать успевал.
– Как вам удавалось?
– Друзья помогали.
– Какие друзья?
– Однокашники: Борька Мискин, Пашка Замотаев, Кроликов Гоша, Серега Хренов.
– Как-как? – изумилась Далила, с трудом скрывая улыбку.
– Серега, кореш мой, Хренов, – пояснил с серьезнейшим видом Верховский. – Мы, как те мушкетеры из книжки Дюма, четверкой дружили. Замотаев был вроде Атоса. Он вдумчивый и серьезный. Бабник Мискин больше похож на Арамиса, хотя Кроликов Гошка красивей. Но он здоровяк и балда, потому был у нас за Портоса. А я заводила компании, вроде как д'Артаньян.
Далила с иронией осведомилась:
– А Хренов был у вас за кого?
– За кого был Серега Хренов?
Растерянность Верховского говорила о том, что ранее подобным вопросом он не задавался.
