...Вопрос был поставлен так, что откажись я от посещения праздника и меня объявят, чуть ли не преступницей. Но видно, нужно чтить эти традиции, поэтому я охотно согласилась:
- Только пусть эти девицы держаться от меня подальше, я ведь барышня незамужняя мне не положено знать многих вещей, если дело не касается супружеского ложе.
Халиф хохотнул и уверил меня, что девицы будут услаждать взор, и вообще, они лишь исполнят восточный танец, согласно гостеприимству и традициям этого государства, и меня уж никак не будут смущать всякими неподходящими позами. Тогда я расслабилась и уже улыбнулась. Не знаю, мне кажется, что моя прямота пришлась ему по вкусу, ведь я сразу выразила, что меня смущает. Быть может, королева Консуэла говорила завуалировано, и потому халифа так зацепил ее отказ. Не думаю, что тетушка была столь категоричной.
- Я хочу угостить вас нашими знаменитыми сладостями, таким худосочным девицам нужно кушать усердней, чтобы соблазнять своих будущих мужей аппетитными формами. Я вот свою жену никак не могу заставить сменить ваш национальный наряд.
Хотя моя кузина носила не такое пышное платье, но она предпочитала строгий корсет, удерживающий фигуру, а ее платье казалось скромным. А я похудела из-за постоянных переживаний, но ведь у нас аристократичная худоба и бледность считались признаками настоящей леди. Здесь думали иначе, на востоке свои понятия красоты. Но отведать сладости я бы не отказалась, жаль, не привезла с собой Счастливчика, но во дворце ему и так готовят сливочные пирожные лучшие повара. Матушка даже усаживает его в клетку подле себя и угощает разными сладостями, определяя какое же достойно похвалы. Уж слишком мы разбаловали нашего питомца, он уже не станет кушать засахаренные фрукты, если они не политы брусничным желе. Моя отстраненность полностью лишила меня радостных мелочей.
- Я не против отведать ваших сладостей, но боюсь, тогда мне придется полностью перешивать мой гардероб, не поеду же я в исподнем домой, - пошутила я, а халиф принял эту шутку всерьез. Он спросился, быть может, я захочу сменить свои неудобные наряды на более легкие и предназначенные для такой жаркой погоды. Его жене – моей кузине – было дано указание сегодня же вызвать к себе лучших мастериц и сегодня же подобрать мне тканей для новых платьев. Она робко поклонилась, обещаясь все исполнить. Казалось, что я нарочно напросилась на милостыню Ильсуфа Хонрийского подобрать для меня наряды.
- Ох, - спохватилась я, - вы уж извините, я не подумала, когда говорила о нарядах, право не стоит приглашать мастериц. У меня есть достойные, легкие платьица.
- Мне бы хотелось видеть вас в наших национальных нарядах, - молвил халиф. Возражать ему было невозможно. Франсуаза сразу же отвела меня в сторону и попросила выполнять все пожелания ее супруга, он не любил, когда ему перечили.
- Но это была лишь шутка, я никого не хотела обременять своими заботами.
- Поверь, радушие этого края ты оценишь по достоинству, Франка.
Мне пришлось согласиться, пойти по той тропке, куда меня повели и выдержать первую примерку, когда дюжина крикливых женщин примеряла ко мне какие-то цветастые ткани и что-то между собой переговаривалась. Надеюсь, мои одежды будут приличными, уж слишком прозрачными мне показались принесенные куски кружевной ткани. Халифа с затаенным волнением наблюдала за моими примерками, она хотела всячески обрадовать мужа, но вдруг я не захочу примерять принесенные мне платья, тогда ей придется отвечать перед властным и капризным правителем. И чем ему не угодили мои легкие кисейные платьица. Они были даже открытыми, обнажая руки, плечи и спускаясь довольно глубоким (по моим меркам) декольте. Пожалуй, удивлю этого властного господина дворца сегодня, примеряв летнее платье. Так я и поступила, все равно ведь на шитье уйдет некоторое время.
- Помоги мне, кузина, - я решила расположить ее к себе непосредственностью поведения. Не слишком царствующая халифа балована в этом замке, можно сказать, вообще не балована судьбой. Она выполняет приказания мужа, как исполняла бы поручения хозяина.
- Нелегко тебе живется среди этих людей, - заметила я, когда она застегала жемчужное ожерелье на моей шее. Халифа удивленно взглянула на меня, мы сидели перед большим зеркалом, и я видела ее замешательство, которое нельзя скрыть в первые мгновенья.
- Почему ты так подумала, кузина Франка? Я здесь… мне здесь живется отлично, халиф относится ко мне с уважением, его жены… они относятся учтиво, а большего и не надо.
- Разве тебе не хочется не простого уважения, а его любви и внимания? А его жены тебя просто игнорируют, не подпуская к себе, увы, я это быстро подметила.
Кузина больше не могла лгать, она присела на стоящую рядышком тахту и расплакалась, прикрыв ладонями покрасневшие глаза. Но увы, беседы между нами не состоялось, поскольку халифа не хотела раскрывать секреты своего существования здесь. Вероятней всего, чтобы не огорчать матушку, ведь при ней она исполняла роль счастливой жены, супруги владыки халифата, а не несчастной и одинокой, брошенной всеми женщины.
- Может, мы побеседуем, - предложила я ей, когда слезы огорчения перестали мучить Франсуазу, но она вытерла взмокшие ресницы и отрицательно покачала головой.
