О главном
На пути к настоящей общине
Профессор Андрей Зубов
Вот, название вашей газеты «Приход», но оно очень плохое. Что это вообще значит, «приход», «уход», «заход». Нет, наша цель – община! Самый главный вопрос, который сейчас стоит перед нашей церковной жизнью, и который мы так или иначе в каких-то частных аспектах поднимаем на Межсоборном присутствии – это вопрос о восстановлении христианской жизни, жизни христианской общины. Дело в том, что христианство есть вообще собрание людей во Христе. Церковь, по-гречески «экклесия», и есть собрание. А получается, что этого собрания у нас сейчас нет. Его не было во многом и до революции, в последние века старой России его боялись как общину, сообщество верных, которые и сами выбирали себе ставленников в священники, и сами занимались своими финансами, строили церкви и молились, и жили этим, и около церкви решали общинные дела. Общинная жизнь исчезла, скажем, еще в начале XVIII века, и стала только-только восстанавливаться перед революцией, очень медленно, когда большевики все это под корень срубили.
Сейчас же мы привыкли к тому, что церковь как здание и как корпорация священнослужителей превратилась в некое бюро добрых услуг. Люди приходят за своими делами, требами, таинствами, получают желаемое: исповедуются, причащаются, освящают машины, отпевают умерших, венчаются, крестят. После чего возвращаются домой в свой совершенно иной мир, который никакого большого касания с церковной жизнью не имеет. В этом положении мы теряем сразу две вещи. Мы теряем и внешний мир, который не христианизируется, а наоборот дехристианизируются. Теряем мы и Церковь, которая сама уже не является сообществом верных, а является, если угодно, таким домом, куда люди приходят и откуда уходят, как они приходят и уходят в кино или в мастерскую по ремонту верхней одежды.
Задача в том, чтобы вернуть Церкви ее изначальную сущность. Сущность сообщества, единства людей во Христе. Это большая задача, но на ней строится все: и церковная община, и церковное самоуправление, и вся система церковной жизни вплоть до поместного собора. Здесь требуется не одна какая-то мера, и нет золотого ключика, которым можно было бы все завести, и все само пойдет. Нужна большая сумма мер, и особенно – хотя это для нас и не абсолютная вещь – нам надо изучать деяния незакончившегося Поместного собора 1917–1918 годов, который ставил именно эти вопросы и задачи. Некоторые говорят, что это был период революции, все смешалось… Ничего подобного!
Напротив, революция расковала общество, в том числе, и христианское, раскрепостила его, сделала опять людей ответственными за свою жизнь, и все стали понимать, что все зависит от них самих. Это в итоге привело к катастрофе большевистского переворота, но в области церковной это привело к избранию Патриарха, восстановлению патриаршества. Это привело к небывалым, единственным в своем роде выборам на Соборе, свободным, очень демократичным – в смысле христианской демократии – выборам за всю историю Церкви вообще, не говоря уже о Русской Церкви. Это привело к тому, что были поставлены, а некоторые и решены, глубочайшие вопросы церковной и гражданской жизни. Поэтому очень важно изучать результаты, деяния и вопросы этого Собора.
