От длительного перелета невыносимо болели спина и
несчастная поясница. За неделю это был девятый рейс. Я еще никогда в жизни не
чувствовала себя настолько измотанной. Неужели никто не мог посмотреть на
график и подумать о том, что либо все эти саммиты надо проводить в одном месте,
либо хотя бы в разные недели? Так нет же, столь светлая мысль в умах идиотов не
зародилась, и я фактически жила в собственном самолете. Ладно, жаловаться грех,
он намного комфортабельнее любого частного, но все же это не пентхаус.
Поднявшись из кресла, я размяла поясницу и посмотрела
в иллюминатор. Звезды переливались на небосклоне и подмигивали мне своими
неяркими вспышками. Никогда бы не подумала, что, осуществив мечту своего
детства, буду так сильно об этом жалеть. Честно… Я и подумать не могла, что все
настолько утомительно. Власть не только делает нас всемогущими, но ложится на
плечи тяжелым грузом. Сильнее всего печалил тот факт, что мне скоро исполнится
пятьдесят лет, а у меня до сих пор ни семьи, ни мужа, даже рыбки нет!
Но если бы у меня кто-нибудь спросил: что ты сделаешь,
получив второй шанс на жизнь? Я бы без зазрения совести повторила бы свой
собственный путь. Политика — это мое все. Единственное, что я умею и в чем
отлично разбираюсь. Для этого я отдала всю себя до последнего вздоха. И ни за
что в жизни не променяла бы нынешнюю роль на ползунки и грязные носки. Из меня
в любом случае получилась бы отвратительная домохозяйка. С какой стороны
подходить к пылесосу, я понятия не имела. Последний раз в руках держала этот
аппарат лет в десять.
Сейчас мне сорок восемь, и я одна из самых влиятельных
женщин в мире. Моя жизнь — это череда бесконечной работы, но многие готовы
отдать все за такое. Впрочем, я и отдала все. У меня нет ничего, кроме долга
перед страной и желания сделать мир чуточку лучше. Оперевшись на рабочий стол, я
с тоской посмотрела на пустой бокал. Как же отвратительно… Даже выпить нельзя.
Мы приземлимся практически впритык. А от предстоящих переговоров зависит
многое. Для меня лично там выгоды не густо, но перед прессой надо играть роль
доброй феи.
Это можно считать вторым пунктом из списка всего того,
что я не любила в собственной жизни. Вот этакая каменная леди с ледяным сердцем
и безграничным состраданием. Будь моя воля, я уже открыто ввела бы войска на
территорию враждебно настроенной страны, а не слушала бы по сотому кругу
предложения о том, что «мир во всем мире» и «семеро по лавкам на иждивении».
Надоело… Если сегодня вечером мы не подпишем договор о перемирии и акт о
ненападении, то они сильно пожалеют. Мои нервы на исходе, а спокойствие родного
народа мне дороже их дешевых обещаний.
С такими мыслями я и села обратно в собственное
кресло. Да сколько же нам еще лететь? Я уже все документы разобрала, а сна как
не бывало. С вечными перелетами и сменой часовых поясов оставалось только на
скорый отпуск уповать. Весь режим и ритм летел коту под хвост. Вернусь домой —
первым же делом на сутки спать лягу, пусть со своими пресс-конференциями без
меня разбираются. У меня целый МИД под боком, почему я должна в одиночку все
делать? Имею право хоть на короткий перерыв.
— Госпожа Президент, займите свое кресло, борт номер
один готовится к посадке в аэропорту Хельсинки. Температура за бортом
семнадцать градусов по Цельсию. Время: шесть часов сорок восемь минут по
местному времени. Командир корабля и экипаж желают вам хорошего дня.
Наконец-то долетели. Я уже думала, никогда не сядем.
Ремни безопасности я застегивала уже чисто автоматически. Наверное, после
сумасшедшей недели даже в машине еще пару дней буду их искать. Радовало только
одно, что это последняя встреча, запланированная на высшем уровне. Но не успела
я расслабиться и помечтать о мягкой постельке и крепком сне, как самолет
неожиданно тряхнуло. Да с такой силой, что я непозволительно для занимаемой
должности взвизгнула и вцепилась в подлокотники кресла.
Что происходило, я не понимала, но все выглядело так,
словно мы попали в огромную грозовую бурю, да еще и в зоне турбулентности. Вот
только такого быть не могло, мы уже начали снижение и диспетчерская дала добро
на посадку. Тогда почему самолет так болтает? Уже хотела связаться с пилотами,
но неожиданный рывок едва не выбросил меня из кресла. Последнее, что я
запомнила: твердая поверхность столешницы, о которую я со всего размаху
приложилась головой. Свет медленно потух, и я провалилась в забытье.
