Если люди различаются в расовом и национальном отношениях, и эти различия наследственно обусловлены, то значит, воспитывать и образовывать этих людей нужно по-разному.
Эта простейшая и совершенно естественная мысль лежит в основании такой науки, как расовая педагогика. Однако, чтобы прийти к этому нехитрому умозаключению, европейской системе образования и шире, всей европейской системе ценностей, пришлось проделать долгий и тернистый путь эволюции. С воцарением идеалов эпохи Просвещения в общественном сознании прочно укоренилась ничем не обоснованная догма, что посредством единообразного воспитания представляется возможным сделать всех людей одинаково духовными и культурными. Предполагалось, что назидательные лекции и увещевания могут превратить каждого человека, независимо от расы, национальной принадлежности и религиозного вероисповедания в носителя гуманистических идей. Волна либеральных буржуазных революций, прокатившаяся по всей Европе на протяжении XVIII и XIX веков, укрепила позиции этого абсурдного измышления, которое благодаря трудам «одномерных» революционных просветителей обрело статус почти божественного откровения.
Первая мировая война, четыре года терзавшая Старый свет, подействовала весьма отрезвляюще, ибо совершенно равнозначные в
культурном отношении народы истово истребляли друг друга с жестокостью и вандализмом, каких еще не знала Европа. Мало того, впервые начали применять технические новшества, приводившие к гигантским жертвам среди мирного населения. Крах идеалистического рафинированного гуманизма был неизбежен, ибо сделалось очевидным, что культура здесь не при чем, и просвещение не снимает глубинных противоречий между людьми. Наследственные различия не устраняются нивелирующей «общечеловеческой» обработкой.
Сама логика развития, таким образом, предопределила возникновение новой науки, основанной на иных, принципиально отличных от классической педагогики, принципах. Произошла революция в науке, о которой немецкий теолог и философ Эрнст Трельч (1865–1923) писал: «Это начало великой мировой реакции против демократического Просвещения, против рационального самовозвеличивания разума и связанной с этим догмы о равенстве людей». Наука, как творческая деятельность единых, исторически эффективных сообществ всегда связана с характерными особенностями их происхождения. Она представляет собой выражение в определенной форме расовых задатков и тесно связана в своем становлении с волей этих сообществ, являясь по сути квинтэссенцией национального характера. Как и право, искусство, политика и экономика, наука тоже возникает в результате постоянного взаимодействия расовых задатков, творческой воли и судьбы. Ареной ее действия является сам человек, который способен принимать решения. И его решения будут иметь тем более плодотворное воплощение, чем правильней мировоззрение отражает его внутреннюю суть.
Творческие личности исторически воплощают различные типы мировоззрения, так как для выражения той или иной идеи требуется врастание наследственно обусловленного характера в сознание человека. Именно так возникают пророки, цари, художники, мыслители и полководцы – биологические носители мировоззрения. Некий абстрактный дух не существует сам по себе, витая в безбрежных пространствах Вселенной. Дух всегда гнездится в сознании человека действующего и способного отвечать за свои поступки, человека, вторгающегося волей в субстанцию бытия и подчиненного законам своей расы и расовой же судьбы.
Этот нервный излом, обозначившийся со всей ясностью на границе ценностей старого миропорядка и новых горизонтов расовой революции, произошедшей в сознании европейской элиты, проходит сквозь все сочинения Эрнста Крика – выдающегося немецкого философа и педагога первой половины XX века. Его имя совершенно неизвестное у нас в России, настойчиво стирается и со скрижалей мировой науки, как неугодное, хотя при детальном рассмотрении оказывается, что духовная революция, предвосхищенная им, подобна той, провозвестником которой был Джордано Бруно (1548–1600), тоже считавший, что в мире нет ничего неживого – все одушевлено… По воле судьбы, о роли которой в жизни каждого творческого человека им написано множество строк, он во многом повторил судьбу этого итальянского бунтаря-интеллектуала XVI века. Философ Эрнст Крик также взошел на костер мученичества во имя идеи, вросшей в его сознание и придавшей характеру невиданную стойкость. Подобно врачам, – первопроходцам иммунологии, делавшим себе прививки болезней, чтобы изучить ход их течения, он, переболев старым европейским идеализмом, создал противоядие, имя которому
