У сильного всегда бессильный виноват:
Тому в Истории мы тьму примеров слышим,
Но мы Истории не пишем;
А вот о том как в Баснях говорят.
_______
Ягненок в жаркий день зашел
к ручью напиться;
И надобно ж беде случиться,
Что около тех мест голодный рыскал Волк.
Ягненка видит он, на добычу стремится;
Но, делу дать хотя законный вид и толк,
Кричит: «Как смеешь ты, наглец,
нечистым рылом
Здесь чистое мутить питье
Мое
С песком и с илом?
За дерзость такову
Я голову с тебя сорву». —
«Когда светлейший Волк позволит,
Осмелюсь я донесть, что ниже по ручью
От Светлости его шагов я на сто пью;
И гневаться напрасно он изволит:
Питья мутить ему никак я не могу». —
«Поэтому я лгу!
Негодный! слыхана ль такая
дерзость в свете!
Да помнится, что ты еще
в запрошлом лете
Мне здесь же как-то нагрубил;
Я этого, приятель, не забыл!» —
«Помилуй, мне еще и отроду нет году», —
Ягненок говорит. «Так это
был твой брат». —
«Нет братьев у меня». —
«Так это кум иль сват
И, словом, кто-нибудь из вашего же роду.
Вы сами, ваши псы и ваши пастухи,
Вы все мне зла хотите
И, если можете, то мне всегда вредите,
Но я с тобой за их разведаюсь грехи». —
«Ах, я чем виноват?» – «Молчи!
устал я слушать,
Досуг мне разбирать вины твои, щенок!
Ты виноват уж тем, что хочется
мне кушать». —
Сказал и в темный лес Ягненка поволок.
Комментарий
Волк в басне изначально пытается находиться в правовом поле, чтобы оправдать свое отношение к Ягненку. Ошибка Ягненка состоит в том, что он пытается оправдаться тоже в правовых категориях, пускается в объяснения перед заведомо пристрастным отношением Волка ко всей ситуации. Волк, не имея доказательств вины Ягненка, переводит свои обвинения сугубо в знаково-символическую реальность, обвиняя Ягненка в грубости. Этот прием достаточно распространен у тех, кто не заинтересован в подлинном открытии истины, мешающей обвинению. Когда и это обвинение не проходит, Волк увеличивает масштаб обвинительных обличений до уровня противопоставления тем, кто потенциально может быть на стороне Ягненка, который наивно думает, что Волка в чем-то можно убедить. Теперь, если воспользоваться анализом поведения Волка и Ягненка, а не только изучением текста, который они воспроизводят друг другу, то получается следующая картина. Волк не может не съесть Ягненка. И дело здесь не только в силе Волка, на которую указывает И. А. Крылов в морали басни. Волк просто голоден. Он является олицетворением тех членов общества, которые могут жить только за счет жизней других. По своей природе «волки» в этом отношении также потребители чужих жизненных благ. Применима ли к ним какая-либо мораль? Если допустить, что если Волки не могут жить без пожирания других, то кто будет устанавливать вину их жертв?
В принципе, при желании каждого человека можно сделать виноватым по любому поводу, если хочется его «съесть».
Но, как выясняется, и это здесь не главное. Волки не нуждаются в оправдании. В позиции сильного им не перед кем оправдываться. В этой связи здесь возникает интересный момент – право нужно тем, кто действует вне всякой морали, чтобы создать только видимость справедливости. Те же, у кого есть мораль, апеллируют к праву в последнюю очередь. Причем чаще в целях самозащиты, а не оправдания своих действий.
Здесь мы видим также иллюстрацию известной поговорки: «Закон, что дышло – куда повернул, туда и вышло». Если принять условно, что Волк являясь владельцем ручья, следит за тем, чтобы им не пользовались другие, чтобы его не загрязнить, то он всегда найдет повод, чтобы уличить тех, кто его право владельца ручьем нарушает.
Здесь же в правовом отношении ситуация еще сложней. Ручей изначально принадлежит всем обитателям леса. Но Волк этого не замечает и самовольно присваивает право владения ручьем себе на правах сильного. Тем самым демонстрируется такая особенность права, как возникновение его в качестве защиты более сильных в том случае, когда идет спекуляция о неприкосновенности чьей-либо частной собственности, даже если это противоречит жизненным интересам остальных членов общества.
Как сделать право, более или менее справедливым для всех, а не для тех, кто его использует исключительно в своих интересах? Здесь есть один путь – сделать это право экологичным для всех. Это означает, что от права не должны страдать те или иные люди, если речь идет о жизненно важных интересах. По крайней мере, если уж никак не обойтись без «людей-волков», то необходимо устанавливать границы потребления для «хищников». Если представить себе ужасающую картину, что Волк съедает всех ягнят и овец, то его ждет голодная смерть. Но, если в природе существует какой-то экологический баланс между хищниками и жертвами, то в человеческом обществе наблюдается, сплошь и рядом, излишек потребления, который приводит к тому, что более «сильные» (наглые, хитрые, аморальные) поедают тех, кто как Ягненок стараются жить по закону и по правде.
Выход здесь один – у более «слабых» членов общества (совестливых, скромных, законопослушных) должна быть защита в виде «пастухов», сторожей и т. д. Необходимо создавать специальные «заповедники» (государственную территорию) для смирных людей, пытающихся жить своим трудом в «социальных джунглях», где рыщут в поисках всё новой добычи «волки». Сами «овцы» и «ягнята» не могут себя защитить в силу своего нрава. Эта мера оправдана в обществе, где наблюдается торжество частной собственности и соответствующего права, охраняющего его. Если задаться вопросом, откуда чаще всего берется эта собственность и благодаря чему она сохраняется, то честный ответ будет таков – эта собственность есть результат хищения у других членов общества. Богатство не падает с неба (за исключением получения наследства). Его надо приобрести. И в основном оно есть приобретение «волков». Коль скоро то или иное «цивилизованное» общество строится на условиях «социал-дарвинизма», то необходима тщательная охрана тех биологических «видов» от «волков», которые стараются самостоятельно добывать жизненные ресурсы, будучи «травоядными». Это в интересах самих же «волков», которые питаются этими «травоядными».
