В комнате властвовал полумрак. Если бы я была бардом, я бы обязательно назвала его таинственным. Танцующее пламя свечей окрашивало просторное помещение в теплые тона, бликами играло на позолоченных канделябрах. Тут даже пахло как-то иначе, новой жизнью: легкий аромат вишни и еловых веток. Он расслаблял, гнал прочь все былые переживания.
Я мазнула взглядом по зеркалу в резной оправе и замерла. Успела уже забыть, как выгляжу, — слишком уж непривычно. Никаких старых платьев с многолетними заплатками, никаких стоптанных башмаков. Даже волосы лежали не в привычной рабочей прическе — тугой пучок или низкая коса, — они блестящими темными волнами спускались по плечам, сцепленные кверху причудливыми прядями. Да и платье не могло не обратить на себя внимания: насыщенно-синее, расходящееся книзу красивыми волнами, будто повторяя изгибы бутона лилии.
Когда я успела к такому привыкнуть? Ведь совсем недавно я была самой простой девушкой. Авелина Золуш — сирота без титула и денег, забредшая во дворец в поисках работы. И кто бы мог подумать, что совсем скоро я буду играть роль истинной леди?
Ведь начиналось все совсем иначе…
Я всегда любила смотреть на море. Сколько себя помню, еще ни дня не проходило, чтобы я не заглядывала на берег. Ощущала себя свободной, сильной, впитывая кожей легкий ветерок и соленые брызги. Куда бы я ни направлялась, какие бы срочные дела меня ни ждали, я находила три минутки на то, чтобы раскинуть руки в стороны, прикрыть веки и устремиться навстречу морским просторам.
Представляла, как вновь стою у штурвала. Как управляю кораблем-великаном, чувствуя всю его мощь. Паруса натягиваются, словно шатры, а пальцы подрагивают от напряжения. Я снова поправляю съехавшую набок треуголку. Она мне велика, но я ношу ее с гордостью, потому что ее мне как самый дорогой, самый желанный подарок вручил отец. Уже знаю, что обязательно сберегу ее. Даже придумала, куда спрячу, чтобы никто не нашел...
И ведь ее действительно так никто и не нашел, хотя столько лет прошло. Почти тринадцать с тех пор, как отец не вернулся из очередного плавания. Сделав глубокий вдох, шумно выдохнула, открывая глаза. Веселые чайки летали над пристанью, окружали прикорнувшего моряка, собираясь свистнуть его улов. Все правильно, давая, природа может и забрать.
Солнце поднималось все выше. Совсем скоро будет жарко, а значит, нужно поторопиться на рынок и успеть купить свежей зелени. Да только уходить совсем не хочется. Век бы так и стояла, глядя на волны, что перекатываются, обнимая скалистый берег. Когда-нибудь я обязательно куплю себе судно, чтобы уплыть далеко-далеко отсюда. Чтобы принадлежать только себе, потому что я достойна большего. Большего, чем стирка, готовка и уборка для трех раздолбаев.
Я клялась матушке в том, что не оставлю отчима и сводных братьев и буду присматривать за домом, но прошло уже три года с тех пор, как она не вернулась. Море забирает у меня самых дорогих мне людей, но можно ли на него злиться? Оно все равно не ответит ни на претензии, ни на мольбы, ни на молитвы. Глуп тот, кто считает, что может покорить эту стихию. Здесь все решают только удача и опыт. Собственно, как и в жизни.
Правда, в жизни большую роль играет и сам человек. Именно поэтому я собиралась покончить с таким жалким существованием. Понимала, что выдержу еще максимум несколько недель, но не больше. Денег я уже накопила достаточно, чтобы не волноваться за себя месяц или два, а там будет видно. В конце концов, работу я себе всегда найду.
– Авелина! – окликнула меня тетушка Ирда – грузная своенравная владелица харчевни, почти полностью высовываясь из окна. – Снова глазела на волны? И что же ты там каждый день высматриваешь-то? Неужто моряка себе какого приглядела?
– Как? А вы разве не знаете? – театрально удивилась я, всплеснув руками. – Знак от Вершителя жду!
– Какой такой знак? – нахмурила женщина подведенные углем брови.
Тетушка Ирда была женщиной глубоко верующей, но нет-нет да и разбавляла вино в своей харчевне водой. Делала она это, исключительно скрывшись за высокой барной стойкой, наивно полагая, что там ее Вершитель не увидит. А раз не увидит, значит и не накажет.
– Говорят… – придвинулась я ближе, переходя на шепот.
– Что? Что говорят? – торопила она меня, желая получить новую тему для разговоров на весь день.
– Говорят, что буквально на днях…
– Что? Что произойдет?
– Причалит к пристани судно. Но судно то нельзя будет ни потрогать, ни забраться на него, потому что…
– Почему же? Ну, не томи!
– Да потому что Вершитель на этом судне заберет всех сплетниц, что лезут не в свое дело, – сказала я уже нормальным голосом, широко улыбаясь.
– Ах ты!.. Ах ты поганка бесстыжая! – попыталась она меня огреть по спине мокрой тряпкой, но, рассмеявшись, я ловко увернулась, чтобы подхватить плетеную корзинку и продолжить свой путь.
Настроение заметно улучшилось. Солнце ласково гладило лицо и руки, что, благодаря коротким рукавам платья, были открыты. Вьющиеся волосы я давно приловчилась убирать под платок, завязывая его на затылке, но непослушные пряди то и дело выбирались наружу, прямо как сейчас. Пришлось остановиться, чтобы убрать их.
