«…и он внезапно почувствовал за своей спиной чье-то надрывное, хриплое дыханье», – старательно выстукивала я на клавиатуре, уставившись в монитор вытаращенными от вдохновения глазами.
– Сена, – произнес где-то рядом голос Влада.
– Я очень занята.
… чье-то надрывное, хриплое дыханье…
– Сена-а-а, – заныл голос, – ну отвлекись на минуточку.
– Владик, отвали от греха!
… надрывное, хриплое дыханье…
– Сенчик, мне очень нужно с тобой поговорить!
– Изыди! – зарычала я. – А то больно сделаю!
…хриплое дыханье… дыханье хриплое… или лучше – сиплое? Или…
– Ну, Се-е-еночка!
…нет, лучше хриплое…
– Сеныч!
… дыхание… дыхание… Черт бы все побрал!
– Чего тебе?! Ну, чего надо?! Не видишь – работаю!
– Между прочим, уже четыре минуты, как обед начался, – принялся оправдывать свое бессовестное поведение Владик. – Идем в буфет, а?
– И вот за этим ты меня оторвал от дела?! – изволила я гневаться. – Чтобы я с тобой в буфет пошла?
– Не только, – Владик переминался с ноги на ногу, поправляя то очки, то прическу, то рубашку, то брючный ремень, что означало у него душевное волненье, сердечное томленье. – Попьем кофейка, и я расскажу, что у меня за заботы.
–Как же ты некстати со своими заботами, меня такое вдохновенье распирало! Ладно, хватит танцевать ламбаду, идем.
Сохранив недоделанную статью, я бросила на монитор взгляд полный сожаления, и отправилась вслед за Владиком в буфет пить кофе и выслушивать его проблемы. А что делать? Друг все-таки…
Буфет издательского дома «Комета» располагался этажом ниже нашей родимой редакции и славился богатым ассортиментом. Железным желудкам армии борзописцев предлагались следующие напитки и продукты питания: кофе растворимый, чай в пакетиках, минеральная вода и кола, два вида «Доширака», бутерброды с колбасой, сыром, быстрорастворимая картошка «Ролтон», а так же лапша «Ролтон» – должно быть, на случай если вдруг организм внезапно откажется принимать в себя «Доширак». Иногда, очень редко завозили маленькие, буквально микроскопические пиццы и буфетчица разогревала их в микроволновке до такой степени, что упаковочную пленку невозможно было оторвать от колбасы и растекшегося сыра. На этом ассортимент исчерпывался. Взяв сразу по два стаканчика кофе и по паре бутербродов, мы уселись за столик. Глубоко вздохнув, я сказала:
– Ну?
Отхлебнув кофе, Владик начал излагать.
– Я, Сен, с девушкой недавно познакомился, совершенно очаровательная особа…
– Погоди, – перебила я, желая поскорее узнать, причем тут я и его новая пассия, – ты с девушками знакомишься беспрерывно, и разве очередное знакомство повод отрывать меня от святого дела – написания статьи? Я сюжет, между прочим, два дня в муках рожала!
– Погоди, Сен, – взмолился Влад, – все равно ведь обед! Так вот, девушку зовут Олеся…
– Из белорусского полесья? Все, все, молчу, рассказывай.
– Так вот, где-то с полгода назад она при каких-то трагических обстоятельствах рассталась со своим парнем…
– О, да, расставание с парнями вообще сопряжено с сильным трагизмом, – с пониманием закивала я, выбирая бутерброд посимпатичнее. – И ты теперь врачуешь ее душевные раны?
– Вроде того, она в сильной депрессии, подавленная такая, плачет часто…
– Владик, хоть убей, не понимаю, причем тут моя персона? Я-то чем могу помочь?
– Не ты, – он допил кофе и взялся за следующий стаканчик, – а Лаврентий.
– Что? – насторожилась я. – Причем тут Лаврентий? Ты мою собаку не впутывай!
– Видишь ли, Олеся обожает собак, особенно сенбернаров, фильмы о них собирает, открытки, картинки, но у нее самой нет возможности держать такую собаку, она живет в маленькой квартире с мамой. Вот я и подумал, что если мы придем к тебе в гости, чтобы Олеся могла пообщаться с Лавром? Она получила бы массу положительных эмоций.
– А, вот в чем дело, понятно. Я лично не против, Лаврентий парень общительный, но, видишь ли, в чем дело, у меня дома постоянно торчит Таюха и ты можешь вообразить, какую массу отрицательных эмоций она всем устроит, когда ты заявишься на нашу территорию лечить Лаврентием израненную душу своей новой девушки. Ну не нравится ей, когда ты своих подружек к нам таскаешь.
– Можно подумать, это так часто случается, – обиделся Влад. – А нельзя как-то подгадать, чтоб ее дома не было? Не сидит же она в квартире безвылазно. Кстати, Тая сейчас где-нибудь работает?
– Ага, бухгалтерит при магазинах своих родителей.
– Ну вот, – обрадовался Влад, – мы и придем, когда она будет на работе.
– Не знала, что ты свободен по будним дням.
– Ах, да… – малость поостыл мой коллега по перу. – А выходные у нее когда?
– Суббота, воскресенье, как и у нас с тобой.
– И что делать?
– Ладно, – сжалилась я, – попробую подготовить Таюнчика к визиту прекрасной незнакомки, чтоб не сильно желчью прыскала.
– Спасибо, – расчувствовался Влад, – ты настоящий друг. Хочешь мой бутерброд съесть?
– Благодарю, не стоит, не знаю, как свои переваривать буду.
– Может, в курилку зайдем, потравимся маненько?
– Нет, сначала добью статью, пока окончательно идеи не выветрились, а уж потом обкурюсь на радостях.
– Лады, а я пойду, курну.
Покинув буфет, мы поднялись этажом выше и там наши пути разошлись. В офисе нашего легендарного «Непознанного мира» сидел один только секретарь-кроссвордист Петюня. В буфет он никогда не ходил, обедал на рабочем месте принесенными из дома бутербродами. Хоть Петюня и не так давно влился в наши хилые ряды, коллектив относился к нему более чем благосклонно и вообще, нам страшно льстило, что в нашей редакции, как в приличном месте, восседал свой собственный секретарь при старом, страшном, но все ж таки компьютере.
