В раннем детстве всё вокруг казалось огромным и красивым. С восторгом рассматривал я большой бетонный мост, по которому через речку ходил в школу; с радостью кричал «Здрасьте!» вечно улыбающейся соседке тёте Клаве.
Немного позже я узнал, что односельчане боятся ездить по великолепному красавцу-мосту, потому что строившие его рабочие пропивали цемент по всему району; а добрая, приветливая тётя Клава каждый вечер перед образами желала мне и моей матери скорейшей погибели только из-за того, что наша наседка когда-то выгребла у неё в рассаднике всходы капусты. Как же не хотелось этому верить! Но, увы, всё было действительно так. После, по мере взросления, укоренялась, крепла во мне другая мысль о том, что мир наш вовсе не огромный и красивый, а маленький и уродливый.
Последние иллюзии детства развеяла служба в армии. По моим протянутым к миру рукам, по распахнутым объятьям и открытому лицу изо дня в день, словно тяжёлой плёткой, стегали равнодушие, грубость, ложь и предательство. И я отвернулся! Сжал кулаки! А что оставалось делать? Я, как и все, стал настоящим мужчиной.
Рассвет не торопился. Лениво, но неотвратимо последовательно разбавлял он белым молоком тумана густые сумерки ночи. Далеко в небе над спящим лесом зарождалось застенчивое осеннее утро. Ещё немного, ещё чуть-чуть – и накроет оно мягким приветливым крылом грешную землю, даря всему живому необъяснимую радость очередного пробуждения.
Пятнадцатого ноября 2006 года, предутренней порой, гнал я свою бежевую «семёрку» по пустынному шоссе на юг, туда, где ласковые воды великой русской реки Волги неустанно лижут прибрежные камни.
Позади остался огромный мегаполис; позади осталась добрая половина непутёвой, искалеченной жизни. Только теперь, в лёгком сумраке рассвета, вдруг отчётливо и ясно осознал я, увидел, словно гнилое яблоко на ладони, всю никчёмность и бессмысленность своего бытия. Как хорошо, что всё-таки решился покончить со всем этим кошмаром!
После бурных событий ночи руки мои тряслись. Но это ничуть не мешало уверенно вести машину.
Чтобы разогнать рои дурных мыслей, потянулся, включил радиоприёмник. Сначала проиграла приятная лёгкая мелодия. Затем начался выпуск новостей, и я сильнее вжался в кресло, когда услышал: «Сегодняшней ночью в своём загородном особняке погиб в огне крупный бизнесмен Фигурских Антон Валентинович. Эксперты работают на месте происшествия. По уже установленным данным можно заявить, что причиной возгорания стала неисправная электропроводка…»
Конечно, ещё можно вернуться и сказать этим бестолочам, что сгорел вовсе не я, а всего лишь сторож Вася. Но нет, не сделаю этого никогда! Пусть думают так, как думают. Ну в самом деле, не для того же сжёг я свою прекрасную дачу, чтобы всё осталось как и прежде?!
Не спешите осуждать. Васю-сторожа я не убивал. Когда позавчера приехал в загородный дом, этот алкаш уже валялся холодным на моём дорогом диване. Похоже, он выпил что-то не то, отчего тело его сделалось жёлтым, словно спелый лимон. Эх, Вася, Вася! Ничего, хоть похоронят тебя по-человечески; ведь они верят в то, что ты – это я.
При виде мёртвого сторожа в голове сразу же созрел отчаянный план.
Фигурских Антон Валентинович – мои ненастоящие фамилия и имя. Такой человек явился в начале девяностых. Тогда волей судьбы я превратился в него. И Антон Валентинович многого достиг. Решительным, отчаянным был он. И всё у него имелось: деньги, любимая жена Алёна, маленькая дочь Валентина, дорогие автомобили и фешенебельные апартаменты. Не жизнь – малина! Но одно он знал твёрдо: вся эта земная благодать держалась исключительно на деньгах, только на них!
Многие люди улыбались ему, хотя он чувствовал, почти физически ощущал, что в любую минуту они готовы сожрать его с потрохами. И Фигурских – то есть я – снова не выдержал, дрогнул.
Но сперва не перенесла испытания богатством Алёна. Лет семь назад случилась та неприятнейшая история с разводом. Как ни прискорбно, но её было не миновать.
Антон любил жену, любил, несмотря ни на что. А в неё словно бес вселился. Алёна приобрела такой «букет» вредных привычек! Так вызывающе и пренебрежительно повела себя по отношению к мужу, что он не стерпел. Майским вечером, когда в саду на даче, как оглашённые, пели соловьи, Фигурских, побледнев, произнёс: «Прощай».
Так они и расстались. Дочь осталась с ней. Он купил им квартиру в другом городе, дал средства на безбедное существование. Ах, лучше бы он этого не делал! Алёна, Алёна, ты боль, незаживающая рана на сердце Антона Валентиновича Фигурских. Нужно было заставить тебя зарабатывать деньги кропотливым, изнурительным трудом. Чтобы не оставалось и минутки времени на всевозможные выкрутасы. Чтобы, измотанная тяжёлой работой, ты на ночь думала только об одном: «Где взять сил на завтра?»
Убеждения Фигурских были таковы, но поступил он иначе. Теперь, много лет спустя, Антон Валентинович не жалел об этом. Он вообще ни о чём не жалел! «Человек-акула» звали его в бизнесе. Да, он был акулой. Вернее, стал акулой тогда, давно, когда маленький и уродливый мир приучил его сражаться за еду и постель, сражаться не просто, а насмерть.
