Вовсе не легко отыскать книгу, которая научит тебя столь же многому, как книга которую ты напишешь сам.
Фридрих Ницше
(31 января 1999г)
В тот день мне исполнилось двадцать два, двадцать три, может быть… я уже точно не помню. Наверное, двадцать три… но я не уверен. Годам к шестидесяти все это станет едино, а к ста двадцати не останется н и ч е г о.
Был день моего рождения, летнее утро.
На улице у подъезда я подобрал котенка, белый комочек шерсти, напоил его молоком, и он где-то уснул.
Вечером к нам пришли гости: бывшие одноклассники и друзья.
Зашла тетя Валя – соседка, Олег, ее сын – он же Харей – мой старший товарищ детства.
Мама накрыла на стол.
Сели.
День рождения шел как обычно: еда, выпивка, тосты – всё про меня, про меня…
Считается необходимым нахваливать именинника сверх всякой меры или, по меткому выражению мамы, «без стыда и совести»; петь сладкие оды, запивая их кислым шампанским. Это уподобляет его покойнику. Наверное, потому дни рождения мне так тягостны…
И в этот раз, как обычно, начиналось всё очень натужно, но вдруг напряженность пропала, все стали естественнее, добрее: Олег, словно его подменили, забыл про спиртное; тетя Валя, крупная женщина, легко исполнила танец маленьких лебедей; а два моих школьных товарища забыли старую ссору.
Котенок гулял по столу, и это совсем никого не бесило.
Меня зовут Январь – такое не совсем обычное имя. Коротко – Ян.
История эта случилась со мной на самом деле. В ней правда всё, за исключением того, что приснилось. Но ведь и сны по-своему тоже правдивы…
Я хорошо выспался. Был выходной.
Еще пару недель назад, планируя свой день рожденья, я отметил такой расклад как удачный: «В пятницу вечером гуляем-отдыхаем, в субботу болеем и приходим в себя, и в запасе остается целое воскресенье». Но болеть в этот раз не пришлось – отравления не случилось, что ввиду горького опыта и радовало, и удивляло.
Мама шуршала пакетами, гремела посудой – собиралась в гости к сестре. Шаркая тапками, я вышел из комнаты в коридор. Сумка еды уже была собрана и ожидала у двери. Тетка жила в пяти остановках трамвая, и крайне редко случалось, чтобы сестры больше двух дней не видались. Мне они представлялись сиамскими близнецами, неудачно разделенными в детстве. Память о симбиозе не позволяла одной забыть о другой даже на день.
– Я возьму? – Мама достала из холодильника бутылку водки. – На компрессы…
– Бери конечно! Не пить же ее.
– Ой! – мама всплеснула руками. – Надо же воду поставить! Подай мне те банки с полки. Штуки три. Нет – четыре, Лиле тоже возьму.
Я зашел в ванную, мама дважды сбегала в зал, придвинула журнальный столик к телевизору и красиво в рядок уставила его банками с водой. Вышел.
Седоволосый, хотя и не старый еще человек в больших квадратных очках, по-рыбьи открывая рот, хитрым движением пальцев посылал волны энергий прямиком в банки через экран. И вода становилась «заряженной». Ее полагалось пить понемногу, думая о хорошем. Такое использование обычного телевизора было в новинку. Доверчивые граждане и раньше ходили к гадалкам, но чтобы вот так – по телеку, из Москвы в каждую квартиру… Плюс ко всеобщей радости – за это чудо не надо было платить.
Понаблюдав за движениями волшебника, я скептически хмыкнул.
– Все бы тебе смеяться! – сказала мама в значении «Из Москвы кого попало бы не показывали!»
Уходя, она напомнила мне, чтобы я кушал и что молока совсем не осталось: «Сходи в магазин!»
Качаясь на тонких ножках, в коридор вышел котенок.
– Какой-то он странный! – заметила мама. – Больной, что ли? Одни уши торчат. Рахитик, наверное. Или порода такая? Ну ничего, откормим! Пошла я. Ничего не забыла?
– И песочек ему насыпь в коробку! – крикнула она, спустившись уже этажа на два.
