Ссора у соседей перешла от неразличимого бубнения к вполне отчётливым крикам и визгам. Заглушая звуки скандала, зазвонил телефон и одновременно с ним в двухкомнатной хрущёвке раздались трели домофона. «Тоскливое утро закончилось, – стало ясно Вадиму, – начинается обычный насыщенный день».
Лавина эмоций от Марины – длинноногой подруги, которую он почти год уговаривал переехать, наконец, к нему – захлестнула и не позволила оторваться от телефона ни на секунду, требуя постоянной реакции. С пришедшим Ником – старым институтским товарищем – пришлось объясняться жестами.
– Она случайно попала на демонстрацию против мобилизации, чуть в полицию не загремела, – извиняющимся тоном пояснил Вадим, когда через пятнадцать минут краткого изложения приключений, Марина переключилась на следующую жертву.
Друзья уселись в кресла и молча уставились на журнальный столик между ними. Впервые за полтора десятка лет с того момента, когда они познакомились на первом курсе, никто не решался начать разговор. Два часа назад Вадим сообщил Николаю о своём желании перебраться жить в другую страну, и тот, бросив все дела, примчался.
За стенкой упало что-то тяжёлое, а визг женщины достиг максимума.
– Режет он её там, что ли? – нарушил молчание Ник.
– Не исключено, – Вадиму сейчас было не до соседских разборок, – этот придурок, когда выпьет, становится неадекватным.
Словно в ответ на вопрос гостя донеслось: «Помогите, убивают». Гость вскочил с кресла и бросился к двери.
– Ник, оставь, они через день дерутся, – едва успел крикнуть ему вслед Вадим, но тот уже выскочил на лестничную клетку.
Звонить в квартиру не пришлось – дверь распахнулась, и соседка буквально упала на руки заступника. Следом за ней, размахивая кухонным топориком, на лестничную клетку выскочил субтильный мужичок в застиранной майке-алкоголичке и цветастых ситцевых трусах. Глаза вояки ясно говорили о его невменяемости. Каким-то чудом стряхнув с себя обезумевшую от страха женщину, Николай ударил нападающего прямым в челюсть.
Никакими навыками единоборств Ник не владел, да и богатырской комплекцией не отличался, но противник, едва державшийся на ногах, рухнул, как подкошенный. Отлетевший назад в прихожую топорик угодил в висевшее на стене большое зеркало, оставив от него только след на выцветших обоях. Женщина, завопив ещё громче, бросилась собирать осколки, перешагнув при этом через мужа, как будто это был мешок с мусором.
Наряд полиции, вызванный соседями, как обычно, появился в самое неподходящее время. Всех участников происшествия доставили в отделение, где женщина тут же написала заявление на спасителя, обвинив его в избиение мужа и уничтожении дорогостоящего предмета интерьера. Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы Вадим ни привёл участкового, который пролил свет на облик якобы потерпевших.
– Говорил я тебе: «Не вмешивайся», – ворчал он по дороге домой.
– Так, этот придурок убил бы её.
– Значит, она так хочет. Давно могла посадить его, или к матери в деревню уехать. Так, ведь сама ему водку покупает. И пьёт с ним.
– Ну, не знаю. Не по-людски это как-то.
Тёплый сентябрьский вечер больше располагал к неспешным прогулкам, чем к спорам, и друзья замолчали. Неподвижный воздух, сухие листья на пыльном, но ещё зелёном московском газоне, создавали умиротворённое настроение. Начинающий полнеть, Вадим замедлил шаг. Через несколько минут Николай решился:
– Я знаю, что ты избегаешь разговоров о политике, чтобы не разрушить отношения с друзьями и родными, но сейчас без этой темы не обойтись.
Небольшая пауза подчеркнула важность разговора. Вадим покивал бритой наголо головой и решил облегчить задачу товарищу.
– Да, я уезжаю из-за войны. Убеждён, что никакая благородная цель не может оправдать убийство, – поправив очки, тихо, без пафоса произнёс он.
Чувствовалось, что Вадим много думал на эту тему, и произнесённое – не поза, а результат долгих размышлений. Николай помолчал. Он тщательно подбирал слова, чтобы не задеть друга и не свести спор к банальной ссоре.
– Война – это смерть, но не убийство, – наконец произнёс он. – Противник не беззащитная жертва, с той стороны тоже стреляют.
– Они защищаются. Мы напали на их страну. Они имеют право на это.
Николай снова замолчал, отбросил носком туфли на обочину маленький камешек и попытался подвести итог:
– Вот в этом, наверное, и состоит корень разногласий. Первыми применили силу они. Восемь, нет, теперь уже девять лет назад.
– Это их внутреннее дело, – начал горячиться Вадим.
– Да нет, не внутреннее, – вспыхнул собеседник, – там гибнут наши люди. Они говорят на нашем языке, придерживаются наших традиций и взглядов. Кроме того, они неоднократно просили нас о помощи.
– Какой помощи? Захватить территорию другого государства? Так, мы же сами их и спровоцировали на противостояние с властью. Или скажешь, что наших там не было, когда началась стрельба?
Спорщики остановились и посмотрели в глаза друг другу.
– Так, успокоились, – Ник примирительно поднял ладони, – давай без эмоций и по порядку.
Вадим глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
– Давай.
– Когда эта заварушка только началась, твои ненаглядные европейские друзья выступили гарантами, что всё закончится без применения насилия с обеих сторон. Буквально на следующий день законную власть свергли.
