Восточная степь Ауралос – поганое место. Унылая гладь земли от горизонта до горизонта заставляет любой путь казаться бесконечным. От солнца можно укрыться разве что в походной палатке, а проклятый суховей забивает глаза пылью, застилает взор – хотя оно, возможно, и к лучшему. Жалкие клочки низкой растительности сражаются за остатки живой земли, еще не вытоптанной до конца дикими кочевыми племенами. Единственное, за что глаз путника может зацепиться в этих краях, так это змейка редкого молодого леса, что служит преградой не только для полумертвой степи, но и для излишне любопытных людей. Обманчиво-умиротворяющий вид невысоких деревьев может сбить с толку того, кто по какой-то причине не знает о Границе. Надежнее, чем любой ров или стена, этот полупрозрачный лес отделяет земли набожного города Левиафана от неизведанных краев, куда нет ходу ни дикарю, ни горожанину.
Церковь Левиафана учит, что когда-то людей за всевозможные грехи покарал их божок. Причем, в лучших традициях своего учения, были наказаны не только отступники, но все и сразу, после чего от просторов неохватного мира остался лишь жалкий клочок земли, эдакий анклав жизни в окружении непроницаемой смерти. Человек, в настоящий момент наблюдавший Границу, находил эти россказни весьма забавными – одного взгляда на потрескавшуюся глину под ногами хватало, чтобы понять, где на самом деле пролегали мертвые земли. И все же Граница была настоящей. Время от времени объявлялись наглецы и заявляли, что им удалось выйти за пределы известного мира, где они, якобы, видели все, на что только таким рассказчикам хватало воображения и совести. Но человек знал наверняка – если люди из его отряда не справились, значит, не справился никто.
Можно подбираться к Границе и выверять каждый шаг с подробной картой в одной руке и скрещенными пальцами на другой. Можно с прямой спиной, горланя песни, шагать ей навстречу, оставив предосторожность на дне бутылки. Результат известен наверняка – Граница тебя не пропустит. Ты не узнаешь, почему остановилось твое сердце, не увидишь ни разящего лезвия, ни разверзшейся под ногами ловушки. Ты будешь продвигаться вперед и в один момент упадешь наземь – или, если не повезет, сначала ты услышишь, как рядом молча падает твой друг. Так Граница дает понять, что она обратила на вас внимание.
Большинство людей внутри Границы не знают, каково это. Они, конечно, встречали тех немногих, кто смог вовремя повернуть назад, видели в их глазах тупой ужас. Но им неизвестна та непреклонность, с которой мир защищает свои тайны. Не знает народ и о том, что Граница – это не сам лес. Проходя путь с севера на юг Ауралоса, она загибается к западу и становится практически неразличимой, и невидимой нитью тянется к реке Метапон, чьи воды служат Западной Границей известных земель. Оттуда, направляясь на северо-восток, она вновь переходит в редкий лес и замыкает круг, выйти за который живым не смог еще никто.
Наблюдавший Границу человек был одним из тех немногих, кто точно знал очертания известного мира, называемого Ойкуменой. Он и его люди вот уже третью неделю шли в опасной близости от леса, чтобы избежать лишнего внимания со стороны кочевых племен – дикий народ без устали рыщет за высокими стенами городов в поисках наживы. Необходимо было держаться как можно ближе к Границе, куда не сунется ни дикарь, ни солдат.
– Эй, Йонна! – пропел где-то позади человека знакомый ему голос. – Фил и Флэй вернулись с реки. Рыбу принесли!
Человек со странным именем в недоумении оглянулся. Позади него с ноги на ногу переминалась Элен – сестра Йонны и его верный компаньон. Девушка по-детски радостно улыбалась от уха до уха.
– Чего они принесли? Рыбу?
– Ну да, – ответила Элен, бросив настороженный взгляд через плечо брата. – Я, так и быть, приготовлю нам ужин, если кто-нибудь ее почистит.
– Какого черта эти идиоты стали ловить рыбу? – Йонна вопросительно развел руками. – Они вообще не должны были подходить к самой реке.
– Да не ловили они ее, успокойся, – Элен примирительно вскинула перед собой грязные от земли ладошки. – Просто убили какого-то рыбака.
Йонна болезненно поморщился.
– Элен, какие, мать твою, рыбаки на границе мира? И зачем оставлять следы? Может, они его еще и распяли, чтобы нас было проще выследить?
Элен молча слушала брата с невинностью монахини и лишь хлопала большими темными глазами. Слегка наклонив голову, она наматывала на палец сальную прядь коротко постриженных волос цвета каштана, в которые был аккуратно вплетен неказистый степной цветок.
– Ладно тебе! Здесь на несколько километров вокруг никого нет. – Элен сделала паузу, после чего загадочно улыбнулась и ехидно добавила: – Кроме распятого рыбака, конечно.
С этими словами девушка волчком развернулась на месте и направилась вприпрыжку к лагерю, Йонна последовал за ней. По пути назад он размышлял о возможных последствиях того, что натворили его друзья. Рыба, конечно, внесет приятное разнообразие в их скудный рацион из сухого пайка, но мертвым телам свойственно привлекать нежелательное внимание, особенно если мертвое тело ищут живые. Другой вопрос – что этот человек вообще делал так близко к Границе? Сколько бы рыбы ни было с ним в лодке, Йонна ни на мгновение не верил, что во всем мире нашелся идиот, который поплыл против течения к невидимому смертельному барьеру ради жирного улова.
