«Посиделки на Дмитровке» – сборник секции очерка и публицистики Московского союза литераторов. Перед вами его восьмой выпуск. Первая проба «коллективного пера» состоялась в 2006 году. Тогда мы волновались, как будут выглядеть под одной обложкой очень разные литераторы, разные жанры, соседство научно-популярной статьи с лирическими стихами, эссе с частушками? И не залезают ли публицисты в епархию секций прозы и поэзии?
Разнообразие пошло на пользу книге «Одна рубашка для двадцати одного литератора» (так мы назвали первый «блин»), в ней ощущалась непосредственность и отражение наших встреч, наших традиционных посиделок, когда люди, давно знакомые, интересные друг другу, делятся сокровенным – своими замыслами, литературными планами, рассказывают о том, что осталось в их журналистских блокнотах и тревожит сейчас, или читают свои стихи. И само собой родилось общее название сборника (всех последующих выпусков) «Посиделки на Дмитровке». Сборник стал необходим, как сами встречи, но расширил круг их участников – появились читатели со стороны, и их отзывы, скажем честно, нас очень подогревают.
Разумеется, все участники секции работают над своими основными темами, пишут статьи для газет и журналов, участвуют в передачах радио и телевидения, или снимают фильмы, работают над книгами. Но творческому человеку нередко не дает покоя необязательный, но дорогой для него материал, и тогда он пишет для сборника…
Этот выпуск «Посиделок» традиционно разнообразен. Рассказы, записки путешественников, побывавших в экзотических странах, стихи, пьеса, литературный перевод с норвежского, семейные истории, которые шире частной жизни – помогают лучше представить и понять прожитое историческое время. И еще – знакомство с людьми, деятельность которых была долгие годы под грифом «секретно».
Многие страницы посвящены именам известным – Михаил Булгаков, Корней Чуковский, Юрий Олеша, Марина Цветаева, Константин Паустовский, народная актриса Нина Сазонова, юная художница Надя Рушева. Авторы, которым довелось лично с ними встречаться или исследовать творчество, рассказывают о малознакомых читателю событиях их жизни.
Добавим, что среди героев сборника есть и братья наши меньшие, знаменитые собачки, летавшие в космос, и просто чьи-то любимые, гуляющие по московским дворикам.
Иван Иванович Ларин сорок лет проработал в московском Институте атомной энергии имени Курчатова. Но у меня – его сына – сложилось впечатление, что у папы более лежала душа к литературной деятельности. Поэтому, когда в перестроечное время он ушел на пенсию, я помог ему профессионально освоить литературную деятельность, пригласив работать в научно-популярный и общественно-политический журнал Президиума Российской Академии наук «Энергия: экономика, техника, экология» – где в то время работал сам. После этого папа написал несколько книг и много статей, посвященных людям в энергетике и экологии. Но особенно ему удавались рассказы, в которых присутствует личное отношение к событиям, которые он пережил…
Брякнула дверная щеколда, в сенях послышались тяжелые шаги, и в горницу ввалился сельский милиционер. За ним, кашляя и сморкаясь, протиснулся Ванька Грач – сельский выпивоха и скандалист. На милиционере – годами меньше сорока – мешком висела давно не стираная, засаленная гимнастерка. Широченные брюки галифе грязно-синего цвета двумя струями стекали в сапоги. Новая фуражка с крупной красной звездой косо сидела на заросшей густыми рыжими волосами голове. Избитое оспой лицо с сизым носом, опухшее и помятое, было озабочено и угрюмо.
– Здорово, – хрипло пробасил милиционер, обращаясь к хозяину дома, сидящему на лавке за плетением лаптя. Хозяин – Егор Иванович, уже в годах, черный как цыган, поднял глаза и молча посмотрел на непрошеного гостя.
– Будто не рад, – милиционер мрачно осматривал избу. Егор Иванович отложил в сторону недоплетёный лапоть, неторопливо смахнул со штанов обрезки лыка и потянулся к подоконнику за кисетом с домашним табаком.
– Присаживайтесь, коль зашли. А бутылку поставите – гостями будете, – сам он почти не пил, но такими словами было принято встречать неожиданно зашедших в дом. Появление «власти» насторожило и встревожило его. Он знал – эти с добром не заходят. Громыхая сапогами по мытому полу, милиционер прошел к столу, стоящему в переднем углу под божничкой, сел на скамью спиной к окну. Ванька Грач притулился на полу у порога, поджав под себя ногу, и стал крутить из куска газеты козью ножку.
Егор Иванович повернул лицо к милиционеру:
– Зачем власть пожаловала? – Егжов, такая фамилия была у милиционера, тем временем рассматривал фотографии в висящей на стене рамке. Его внимание особенно привлекла фотография сыновей Егора Ивановича. Трое – молодые, красивые – они спокойно, даже слегка насмешливо смотрели на милиционера.
– В Москве живут? – спросил тот с некоторой завистью в голосе.
