Бангкок, 2009
Я вышла из самолета и почувствовала удушающую духоту. При посадке нам объявили, что в Бангкоке плюс тридцать шесть, но ощущалось, словно все плюс пятьдесят. Голова закружилась, а во рту появилась неприятная сухость, и я пожалела, что отказалась от прохладительных напитков в самолете. Сзади меня на трап выползло шумное семейство, и я поспешила спуститься, чтобы успеть в первый автобус и раньше них прибыть к паспортному контролю. Весь полет я слушала детский плач, ссору родителей и их ругань с соседями. Теперь оставалось надеяться, что они летят другим туроператором и нам не придется делить с ними один трансфер до отеля. Я заскочила в набитый автобус, и он тут же закрыл двери.
– Успели, да? – улыбнулась мне женщина средних лет в панаме, которую, видимо, боялась потерять, поэтому нацепила на себя еще при посадке в Москве.
– Угу, – ответила я, выдавив из себя улыбку. Мне совершенно не хотелось заводить знакомства сейчас, когда голова раскалывалась после бессонной ночи в самолете.
– Хорошо, что они поедут следом. Эти с детьми – просто какой-то ужас! За ними проходить контроль – все равно что пропустить роту солдат. Хотя и у нас тут таких немало, – она покосилась на молодую пару с маленьким ребенком в переноске. – Главное, как выйдем, сразу идите к контролю и не вставайте за теми, кто семьями.
– Спасибо за совет.
Я приняла к сведению слова своей попутчицы, но решила поскорее улизнуть и от нее: не хватало только завести дружбу с непонятной теткой в панаме. Откровенно говоря, я вообще не ставила перед собой цель с кем-либо знакомиться. За последние пару месяцев внимание к моей скромной персоне меня извело, хотя я не могу обвинять в этом близких. Меня пытались поддержать, предлагали помощь, все время хотели быть рядом, не понимая, что мне это не нужно. Я ненавижу себя за безразличие и холодность, но ничего не могу поделать. То, что родные считают трагедией, а, к слову, так оно и есть, для меня явилось освобождением.
Два месяца назад я овдовела. Мой супруг был во всех отношениях положительным. Настолько положительным, что мне хотелось лезть на стену. Мы познакомились, будучи студентами, три года встречались, а потом узаконили отношения. В общей сложности мы прожили бок о бок десять лет, десять долгих лет, за которые я практически перестала существовать как самостоятельная личность.
Сначала я была влюблена в Сергея, наш роман был похож на сказку: цветы, конфеты, походы в кафе и на концерты. Но постепенно отношения превратились в рутину, а у меня не хватило духу их разорвать. Психологи назвали бы это зоной комфорта, но для меня стало состоянием сомнамбулы. Мои интересы, вкусы и даже политические взгляды проходили жесткую цензуру его мнения и в итоге выливались в нечто далекое от того, что было изначально.
На шестой год брака я стала мечтать о разводе, но не могла подойти к мужу и заговорить на эту тему. Для него наше супружество было идеальным, он планировал покупку дачи, мечтал о ребенке и действительно любил меня. Возможно, заговори я с Сергеем о своих чувствах, мы пришли бы к какому-то решению, но было слишком поздно. Мои чувства к нему сошли на нет, и, как слабая, безвольная женщина, я стала мечтать, чтобы муж сам меня оставил. Засыпая в его объятьях после нашего традиционного давно приевшегося секса, я часто представляла, как он скажет, что встретил другую или его любовь просто-напросто прошла. Тогда я бы обязательно прорыдала в подушку неделю, а потом, наконец, вкусила долгожданную свободу. Этого не происходило, и я тонула в пучине бесцветного брака.
То утро было самым обычным. Сергей подвез меня до метро, оставил дежурный поцелуй и помчался на работу. Спустя два часа мне позвонили из больницы: несчастный случай на строящемся объекте, где как раз находился мой супруг. Он умер на третий день после аварии, не приходя в себя.
Мои и его родители, наши друзья, коллеги и даже соседи – все сочувствовали мне. Сережина мать разразилась тирадой, что теперь я ее единственный ребенок и во всем могу на нее положиться. Друзья составили график и ежедневно навещали меня в большой квартире, которая теперь была полностью в моем распоряжении. Мне было искренне жаль Сережу, я понимала, как ужасно то, что случилось, но впервые за долгие годы почувствовала, что могу дышать свободно. Кажется, сам дьявол узнал о моем желании избавиться от супруга и исполнил его таким страшным образом.
У нас с мужем был счет в банке, где мы копили на дачу, которую я никогда не хотела. Теперь все деньги стали принадлежать мне одной, и я решила впервые потратить неприличную сумму на все то, что не могла себе позволить, будучи замужем. Первым делом я пошла в салон красоты, обрезала и покрасила волосы, превратив длинные светлые локоны в изящное каштановое каре. Затем очередь дошла до гардероба…
Все вокруг считали, что перемены во мне связаны с попыткой заглушить боль, но на самом деле я была счастлива. Каждый новый день приносил радость, которую я была вынуждена скрывать. От меня ждали скорби, в то время как мне хотелось танцевать. Снова я вернулась к прежнему и не могла быть собой, играя роль безутешной вдовы. Тогда мне осталось одно – сбежать.
