Воспоминания накатывали на неё тёмными, возбуждающими и одновременно обжигающе-холодными волнами. Сложно было бы объяснить своё возбуждение и торчащие соски, заметные сквозь кружевной лифчик тем, кто ждёт от неё скорби.
Детективу, со скрипом допущенному в святая святых их закрытого университета.
Однокурсникам, собиравшимся в маленькие компании, без устали работавшими языками. Совсем не выглядевшими расстроенными или испуганными. Скорее заинтересованными и возбуждёнными. Как же - такой цирк в скучном болоте.
Девушкам из её братства, которые ожидали от неё печали и слёз.
Родителям её погибшей подруги Изольды Тернс.
Те точно рассчитывали на то, что в её больших чёрных глазах появятся прозрачные кристаллы слёз.
А она вместо этого истекает соками под трусиками из полупрозрачной чёрной ткани с чёрными кружевами. Намокает вся, будто на улице царит жара.
Но на улице и вправду жарко.
И бисеринки пота скользят по коже под длинным и закрытым чёрным платьем.
Глаза в пол, лицо сделать как можно более скорбным и безэмоциональным одновременно - гармония противоположностей.
Волосы затянуты в ракушку и закрыты сеткой из чёрных нитей.
Никаких украшений, даже её любимого кулона в виде символа бесконечности.
Катрия изо всех сил изображала печаль и грусть. Тоскливо бродила призраком по коридорам. Вежливо общалась с родителями умершей, радуясь, что те быстро уехали, когда тело увезли в морг.
В общежитии её вынудили наблюдать за осмотром личных вещей. Детектив - суровый мужчина за тридцать - уставился на неё слишком уж подозрительно. И надолго закопался в шкафу и тумбочке. Ей невольно подумалось, что в своём похоронном чёрном костюме и чёрном галстуке ему должно быть нестерпимо жарко.
Несмотря на то, что смерть Изольды признали самоубийством (вроде бы), началось следствие, а богатые родители заплатили детективу, не доверяя местной полиции, которая привыкла на всё закрывать глаза.
И руководству университета, которому было важно, чтобы высокий рейтинг данного закрытого заведения не упал из-за "неловкой ситуации", пришлось допустить детектива к некоторым студентам. Ведь тут учатся дети миллионеров, сынки и доченьки известных певцов и певиц, шоуменов, актёров и прочая золотая публика с брильянтовыми глазами и платиновыми волосами.
- Скажи, ты ничего не заметила в последние недели? Может быть, твоя соседка по комнате была взволнованной, печальной, находилась в депрессии? - резанув её острым взглядом серых глаз, поинтересовался шатен среднего возраста с мягкими движениями настоящего хищника и заметными даже под деловым чёрным костюмом мускулами.
Он наклонился к ней, пытаясь прочесть её эмоции и выражение глаз.
Скромно сидя на кровати, Катрия готова была взвыть. Ей безумно хотелось заняться сексом! Её тело, привыкшее к довольно грубым проявлениям страсти, буквально горело, плавилось, словно в лаве. Или будто вместо крови текла огненная жидкость, топливо для машины любви с вечным двигателем.
Она подумала о том, что, когда встанет, на тщательно застеленной и накрытой строгим, коричневым покрывалом кровати останется влажное пятно. А уж что говорить про её платье!
И грубая ткань одеяния, выбранного в связи с трагическим событием, похоронами и поминками, буквально врезалась в кожу. Ставшая слишком чувствительной гладкая кожа оттенка гречаного мёда будто бы покрывалась ожогами и красными пятнами от самого касания белья и платья.
- Да, Изольда говорила, что принимает антидепрессанты, - призналась брюнетка, на миг глянув ему прямо в глаза. Стараясь выдавить слёзы. И вуаль слёз, как по заказу, придала чёрным глазам брильянтовый блеск. Слёзы потекли по красивому лицу, которому даже не нужна была косметика, чтобы привлекать и соблазнять.
Детектив Хуан Карлос внезапно подумал, что длинные чёрные ресницы подозреваемой - будто сковывающие нити ядовитого паука. Паутина, в которой так легко запутаться и стать беспомощной жертвой этой опасной женщины.
И она выглядела почти безгрешной с этими пухлыми губками, тонким прямым носиком, огромными глазами и густыми волосами.
Опустив взгляд чуть ниже, мужчина, чьей матерью была холодная англичанка, а отцом - горячий латиноамериканец, застыл, словно его оглушили прикладом пистолета, подкравшись сзади.
Он моргнул, затем ещё раз и ещё.
Но соски, которые будто пробивались к нему, словно дула заряжённых пушек, выпирали даже сквозь плотную ткань этого почти монашеского платья.
Он сглотнул и опустил взгляд, но затем снова начал ощупывать собеседницу взглядом, не в силах остановиться. Тонкая талия, грудь четвёртого размера, длинные и стройные ноги. Всё это было заметно даже в таком закрытом одеянии.
И то, что прелести были скрыты, а не выставлены напоказ, возбуждало всё сильнее. Он едва мог скрыть своё возбуждение, так как его член пробивался сквозь ширинку к её соскам. Ко всему её роскошному и юному телу.
- А то снотворное, с помощью которого ваша подруга... покончила с собой. Где она его достала? - выдавил Хуан из себя. В данный момент ему было наплевать и на те крупные суммы, которые уже заплатили родители погибшей Изольды в качестве аванса, и на мораль, и даже на то, что он подозревал Катрию в убийстве подруги.
