Не стоит искать знания в будущем; известный персонаж американского писателя-антрополога говаривал: «будущего нет, будущее – это просто способ разговаривать». Искать знания в настоящем трудно: настоящее буднично и требует не столько знаний, сколько реакций. Поэтому люди предпочитают искать в прошлом: кажется, что найденное в прошлом сделает лучше настоящее и объяснит будущее.
Мне случилось быть тем, кому нравится участвовать в настоящем. Я бродил по Большеземельской тундре и Полярному Уралу; ходил пешком от Петербурга до Перми; стал действительным членом Русского географического общества; собирал и водил поисковые экспедиции в Ловозёрские тундры; организовал летний лагерь для поисковиков на берегу Ладоги… В 2002 году мне довелось быть участником занятной экспедиции Русского Географического Общества, приехавшей на Соловки ради лабиринтов.
Представим гипотетическую ситуацию: человека зрелого возраста, незнакомого ни с одним религиозным или философским течением. Он впервые познакомился с догматами некой религии, согласился с ними и решил пройти обряд посвящения. Видимо, до момента знакомства с религией его можно считать человеком «не-верующим». Пройдя обряд посвящения, он должен превратиться в человека «верующего». Мы предполагали, что это изменение (или наступление состояния) можно рассчитать, вычислить и измерить. Упрощённо вопрос звучал так: «что происходит с организмом человека при прохождении лабиринта»?
Оглянуться не успел – и заключил контракт на Соловках в должности, расшифровка которой чуть длиннее полного имени Пабло Пикассо: заведующий отделом/музейным комплексом «Заяцкие острова» в составе ФГУК СГИАПМЗ.1
Большой Заяцкий остров занимает площадь 1,25 квадратного километра. Этот клочок суши известен тем, что здесь находится крупнейшая, самая изученная, но и самая спорная часть соловецкого археологического наследия: каменные кучи, символические каменные кладки и каменные же лабиринты. Таким образом, «размышлять о лабиринтах» вошло в мои обязанности на два года по контракту, а после превратилось в хобби.
Экспедиция возвращалась каждый год, её бессменным организатором была Ирина Владимировна Архипова,2 привлекавшая замечательных специалистов из различных областей науки.
Первые полевые медицинские исследования проводила доктор медицинских наук Касинья Валентиновна Ярёменко. Начинали с простого: замеры артериального давления испытуемых, пульса, скорости нервной реакции «до и после» прохождения лабиринта. Постепенно появлялись различные диагностические приборы, которые можно было использовать в полевых условиях: применяли диагностику Фолля, датчики газо-разрядной визуалиации Короткова (ГРВ) – эти методы не считались строго научными, но они обрабатывали данные в рамках своих собственных алгоритмов, давая статистику, порой наталкивающую на неожиданные гипотезы или мысли.
В 2008 году научным руководителем экспедиции стал физиолог Ринад Султанович Минвалеев, кандидат биологических наук, сейчас – профессор СПбГУ. Экспедиция сконцентрировалась на изучении хладоустойчивости человека. Проводились ежегодные выезды в Гималаи и на архипелаг Кузова (в 24 километрах к западу от Большого Заяцкого, где также есть своё святилище с лабиринтами). В ход пошли классические медицинские эксперименты с полевыми заборами крови, появились нейроэнергокартографы (чудная программа, отображающая в онлайн-режиме картинку работы мозга, для многих и сейчас недоступная). В 2019 году в экспедиции использовали походные энцефалографы, и даже тибетские монахи согласились надеть на себя шапочку с электродами.
Справа на фото – Р. С. Минвалеев и И. В. Архипова
Интересной серией исследований стала попытка определения датировок различных археологических памятников Белого моря с помощью лихенометрических методик по росту колоний ризокарпоновых лишайников. Этими работами руководит кандидат биологических наук Иван Вячеславович Рудский (АНО «Лаборатория научных проектов»). Первые эксперименты, проведённые с образцами лишайников в лаборатории, позволили отточить методику, устранить возможные ошибки, и заложить вторую серию фотомониторинга колоний лишайника, результаты которой появятся не ранее 2028 года.
Наблюдая почти два десятка лет за своими коллегами по экспедиции – медиками, геологами, физиологами, геоморфологами, биологами, астрофизиками, ботаниками – я искал ответы на три классических вопроса, связанных с лабиринтами: когда, кто и зачем стал использовать сложную спиралевидную или лабиринтообразную символику, столь популярную во всём мире. Мои размышления лежали в областях археологии и палеоклиматологии, социально-культурной антропологии и этнологии, а также эволюции и генетики.
В этой книге мы подводим лишь промежуточный итог – познание не имеет окончания. Экспедиция продолжает действовать, серии исследований продолжаются, и, в конечном итоге, эта книга – ещё один камушек в общий рисунок лабиринта. Но для того, чтобы понять, отчего лабиринт стал так популярен, необходимо разобраться, какие модели поведения и алгоритмы мышления превратили нас в самых эгоистичных и умных приматов, использующих сложнейшую символику, состоящую из множества исключительно умозрительных конструкций.
