Ты не был добрым, мир.
Прощай.
Ты больше мне не интересен.
***
Меня разбудил птичий щебет.
Приятно.
Вообще, это пробуждение было каким-то легким и светлым. Хотелось встать и куда-то бежать. И рука не ныла. И поясница. И тяжести в голове не было.
Легкий ветерок. Запах цветов. Солнечный луч нагрел щеку. Прохладные травинки щекочут ухо.
Открыл глаза. Надо мной – летнее небо. Голубой цвет к горизонту переходит в насыщенную синеву. Никакого серого оттенка, всегда заметного в больших городах. Сбоку зеленые ветки деревьев колышутся. И трава высокая. По пояс.
В штанах что-то шевельнулось. Утренний стояк это называется. В туалет хочу.
Приподнял голову, привстал на локтях. Как-то легко привстал. Живот не мешает. Где мой живот? Нет живота. Зато есть рубаха без застежек из грубой ткани сероватого цвета. Дальше ноги в штанах из такой же ткани. Ниже штанов – ступни. На ступнях – мягкие замшевые ботиночки с отворотами. Мокасины это называется?
От удивления я сел.
Тело изумительно легко движется.
Почему-то я наряжен в очень правдоподобную имитацию древней одежды. Рубаха сшита толстыми нитками, крупными стежками. Ручная работа, факт. И сама ткань грубая. Не как современная мешковина, которая из толстой нити, но сделана аккуратно. Ткань рубахи соткана вручную, плотность плетения неровная, полосками, и сама нить неровная, с утолщениями и узелками.
Руки. Мои руки – не мои. Запястья намного шире и жилистые. Пальцы толще. Ладони тоже чуть шире, чем я помню, и намного грубее. Кожа на тыльной стороне грубее, зато не видно вспухших вен.
На левом запястье прямо поверх рукава – широкий кожаный браслет, на кожаной шнуровке, стянутой по наружной стороне руки.
Руки не мои. Раз руки не мои, то и остальное тело – тоже не моё?
Что за бред?
Что было вчера?
***
Я ехал на день варенья к внуку.
Съехал с шоссе на узкую дорогу, которая шла к поселку, где у сына дом. Под колеса ложились две колеи, наезженные в тонком слое снега. Ехал аккуратно, не торопился. Резина у меня хорошая, и машина хорошая, но съехать неожиданно с асфальта на мокрый снег – на любой резине неприятно.
Музычка какая-то играла.
Я сидел расслабившись, на дорогу поглядывал, кончиками пальцев руль чуть придерживал. Мне нравится моя машина. Я в ней себя как в хорошем костюме чувствую – удобно, комфортно, всё нужное под рукой. Вот моды на внедорожники не понимаю – сидишь в нем, как в автобусе.
Рядом жена была, Аня. Мы молчали. Мы вообще мало говорим. Всё уже давно сказано за столько лет, понимаем друг друга с полувзгляда. Жена у меня красивая. Сейчас уже не так, конечно, раздобрела. А лет до тридцати была удивительной красавицей: высокой, изящной, гибкой. Улыбчивая, с яркими голубыми глазами, длинными пшеничными волосами. Смотрелась она сногсшибательно.
Из-за ее красоты даже как-то был неприятный инцидент: пока я вытаскивал деньги, зависшие во время кризиса в Китае, и спасал свой заводик, ей один офисный мачо по ушам проехал, любовь у них случилась. Такой он, бальзаковский возраст – мозги вроде уже есть, а привычки ими пользоваться – еще нет. Я почувствовал – что-то не так, нанял детектива, тот собрал доказательства. Если бы не маленькие дети – не знаю… выгнал бы, наверное. А так – предъявил супруге фото и записи разговоров. Сказал, что наши дети будут воспитываться в полной семье. Предупредил, что моя жена мне изменять не должна, хочет она того или нет. Объяснил, сколько стоит в нашей стране человека убить. Тогда это действительно недорого стоило, если обычный человек, не олигарх, бандит или чиновник. Поговорили тогда с женой, она приняла правильное решение, больше такого не повторялось. А чтобы дома не скучала и от безделья не искала проблем, я ей тогда с карьерой помог.
После того кризиса еще пару заводов по дешевке взял – я смог выстоять, а они – нет. Один владелец нормальным мужиком оказался, второй – подлецом. Деньги за контрольный пакет взял, а моего директора на завод пускать отказался. Вместо этого стал газетные статейки о рейдерском захвате проплачивать и активы выводить. Судились с ним три года. Такие вот нечестные бывают люди, до сих пор как вспомню, сколько он из меня нервов вытянул, – противно.
Ехали мы с Аней, молчали. Предвкушали, как детей и внуков увидим. Мимо машины какой-то проехали, на обочине стояла. Я удивился еще – для прогулок по лесу не сезон, для любителей секса в машине – от Москвы далековато.
Потом впереди стоящий грузовик показался. Потом в его кузове вспышка, дырка в лобовом стекле, и боль. И темнота, как будто свет постепенно гаснет.
***
Это меня убили что ли?
И я попал в другое тело в другом мире?
Так действительно бывает?
Ну, раз других версий нет – значит бывает.
Может, конечно, мое тело сейчас в коме лежит, и я в предсмертном бреду. Но с виду всё вокруг настоящее, и тело настоящее, и боль (дернул себя за волоски на руке) – настоящая. Значит, для моего здоровья будет лучше, если я отнесусь к окружающему, как к реальности.
Интересно, жена выжила? Должна бы. Скорость была небольшой, она пристегнута. Убийцам добивать ее вроде незачем.
Странно это.
Зачем меня убивать? И кому это надо?
