Глава 1. Работа дураков любит
История – это исследование людских ошибок.
Ф. Гуэдалла
Наша жизнь – следствие наших мыслей; она рождается в нашем сердце, она творится нашею мыслью. Если человек говорит и действует с доброю мыслью – радость следует за ним как тень, никогда не покидающая.
«Дхаммапада»
– Лизка! Лизка! Ну куда ты мчишься! Вот же неуемная! Все равно уже опоздала! – миниатюрная, юркая, словно ящерка, Илька вылетела из очередного длинного коридора, подхватила меня под руку, надеясь остановить.
– Если не появлюсь, отправится Вик. ЧУдная замена, – не оглядываясь, я с упорством танкера снова и снова передвигала ноги в сторону заветного кабинета.
– И что? – недоуменно спросила моя спутница. – Да на здоровье. И пусть отправится. Он, вообще-то, отличный спец, лучше многих наших.
– Не меня, – недовольно фыркнула я, размышляя, сколько еще шагов осталось до нужной двери.
– Профессиональная гордость? – хмыкнула худенькая Илька. – Не дури, Лизка. Ты меньше суток отдыхала.
– Мне хватило, – вот, еще два-три шага, и я внутри. А там можно и с Виком пободаться.
– Лизка… – протянула расстроенно девчонка. – Завтра у меня день рождения…
Удар под дых. Тяжело вздохнув, я резко остановилась. Не ожидавшая такой реакции Илька мгновенно впечаталась в меня всем телом. Теперь синяки останутся. У обеих.
– Так остаёшься? – расцвела широкой улыбкой сытого кота довольная подруга, радостно посверкивая изумрудными глазами.
– А то ты мне выбор оставила, – улыбнулась я в ответ. – Когда отмечаем?
– В пять, – счастливо сообщила девушка. – Там же.
– Там же – это в «Пьяном лосе»? – уточнила я. – Лады, буду.
Илька ужом юркнула в очередной коридор, а я остановилась посередине этого: на «летучку» опоздала, в командировку точно не отправят, значит, можно и к себе заглянуть. Давненько я в собственном кабинете не была…
Свернув на одной из многочисленных развилок, я прошла мимо десятков дверей и через двенадцать шагов остановилась перед тёмно-зелёным зайцем, наклеенным на железную поверхность.
– Привет ушастым.
Живность, как и следовало ожидать, не ответила. Я потянула за ручку. Надо же, в этот раз дактилограф сработал, как нужно. Пару месяцев назад пришлось службу техподдержки вызывать, когда этот аппарат заклинило, отпечатки восстанавливать. А сейчас дверь открылась, беспрепятственно пропустив внутрь хозяйку комнаты.
Свернутое пространство – великая вещь. Не будь его, нужно было бы раз за разом расширять и так огромное здание.
– Ты опоздала на «летучку»?
Дарик, домовой. Нужное в хозяйстве создание, если не ворчит, конечно.
– Специально не пошла. У Ильки завтра день рождения. Закажи по Планетнету подарок.
– Очередные траты. А бюджет-то нерезиновый!
Нужное, да? Я передумала. Скряга еще тот. Интересно, Илька примет его в качестве презента?
Будто угадав мысли и желания недовольной хозяйки или же действительно прочитав их, пушистый серый комок размерами с домашнюю кошку шустро выполз из своей коробки и, недовольно что-то бурча под нос, поковылял на двух ногах к местному планетнику.
– Что нового? – уточнила я, вертясь перед большим настенным зеркалом.
Высокая, стройная, с длинными, до почти до поясницы, каштановыми волосами, сейчас собранными в хвост, большими синими глазами и чуть пухлыми губами. Обрядить меня в платье – вышла бы идеальная мать семейства. Но фигушки – я предпочитала скакать по эпохам, выполняя задания родной Академии. Вместо платья на мне сейчас были джинсы и футболка. Замуж я не собиралась еще несколько лет точно, чем раздражала некоторых членов моей большой и не всегда дружной семьи.
– Сара приходила, – сообщил домовой, сидя за моим столом и уверенно работая с планетником. – Записку оставила.
– Ты её впустил? – удивилась я.
– Вот ещё, – фыркнула живность. – На дактилограф прилепила, я потом снял.
Логично.
Я внимательно огляделась: что-то изменилось. В большой широкой комнате всё ещё стояли кадки с цветами, стол и кресла у окна, на полу лежала длинная красная дорожка, по стенам висели полки с книгами, рукописными свитками, презентами друзей и коллег, даже зеркало, повешенное мной собственноручно неподалеку от жилища Дарика, оставалось на месте. Но чего-то не хватало.
– «Парочка» разбилась.
Точно читает.
– Да ты в зеркало посмотри. На лице вопрос: что свистнули?
Грубиян.
– Как она могла разбиться?
«Парочка» – миленькая фарфоровая статуэтка, изображавшая двух влюбленных, привезенная мной из очередной командировки и поставленная на полочку возле двери, как напоминание, что есть, есть в мирах и эпохах те, кто просто радуется жизни, счастлив в любви и дружбе и не стремится заморачиваться поисками смысла бытия. Жалко, что разбилась. Нехорошее предзнаменование.
