– Лилька, – ругала я себя, – ты же умная, взрослая женщина. Как ты могла поверить этому обормоту? Почему ты не видела, что Марат сволочь, а не мужчина твоей мечты?!
Но я врала. Сама себе врала. Прекрасно я все видела и знала, что в нашей паре я люблю, а мой гражданский муж… теперь уже с полчаса как бывший… позволяет себя любить. Позволяет им восхищаться, превозносить и заботиться, не давая ничего взамен.
Видела, знала. Но всегда находила оправдания его поступкам.
Не отвозит по утрам меня на работу? Так ведь в офис торопится! Я простой менеджер по персоналу, могу и на троллейбусе на пять минут позже приехать. А Марат финансовый директор. У него с утра совещания и встречи, никак опаздывать нельзя.
Не помогает мне по дому, не ходит за покупками и, вообще, индифферентно относится к моим просьбам о помощи? Так знала, кого выбирала! Это тебе не русский Иван, который Машу свою на руках носит. У Марата вера другая и воспитание соответствующее. И не виноват он, что в такой семье родился и к женщинам привык относится с пренебрежением. Его отец до сих пор мать поколачивает, а она плачет и терпит. Мол, сама виновата, недовольство мужа вызвала… Воспитание… А Марат на меня ни разу руку не поднял. Любит.
На работе задерживается, в командировки часто ездит? Так работа же! Деньги в дом приносит. А что мало, так это начальник виноват. Не ценит такого хорошего и старательного работника. Мне же не сложно, я пару компаний на подработку возьму. Сейчас столько отчетов новых, что каждой мало-мальской фирмочке кадровик нужен.
Не дарит подарки? Так ведь ипотека! И автокредит! Не до подарков. Зарплаты Марата как раз в банк отнести хватает. Но не для чужого же дяди, для себя все. А как за квартиру рассчитаемся, так и завалит меня муж подарками.
Так и жила, делая вид, что рядом настоящее золото, а не пирит (*золото дураков), пока не пришла сегодня с работы и не увидела в подъезде рюкзак с моими вещами и новенькую железную дверь, от которой у меня не было ключей.
Я еще долбила в нее, как дура. Думала, ошибка какая вышла, наговорил на меня кто-то. Все же вокруг нам завидуют. На меня смотрят и не понимают, как мышь серая такого мужа себе шикарного отхватила. Вот и решили нас поссорить. А Марат у меня восточных кровей, мужчина горячий и на расправу скорый. И к изменам относится очень отрицательно… я даже джинсы забросила в самый дальний угол и юбки стала в пол носить, чтобы лишний раз не нервировать. И блузки балахонистые. Мне же все равно, мне же другие мужики не нужны. А мужу спокойнее.
Лилька-Лилька… я вздохнула, как всегда задним умом крепка.
Не ревность это была вовсе. Это последний платеж за ипотеку был. И решил Марат, что больше я ему не нужна. Закончился срок эксплуатации, пора подыскать новую жену. Благо теперь есть куда ее привести.
Это мне свекровь моя бывшая выдала. Другими словами, конечно. Мол, не пара ты, другая вера, и, вообще, тварь неблагодарная. А сыночек теперь себе хорошую девочку-татарочку найдет. Чистую, аки весенний цветок… А ты, Лилька, уходи лучше по-добру по-здорову. А то ведь забудет Марат про терпение свое бескрайнее, откроет дверь и нахлобучит по самые помидоры… ибо, ты, стервь бесстыжая, всю кровушку до капли у бедного мальчика выпила.
А что я? Я даже плакать не могла. Хохотала только, как сумасшедшая, на полу в подъезде валяясь, пока из соседней квартиры бабка Вика не вышла. Со стаканом воды и пузырьком валерьянки… Я пол пузырька в себя вылила.
Отсиделась на окошке, забрала шмотки свои и в парк потащилась. Зачем? Не знаю. Просто ноги понесли. Хотя по уму следовало на железнодорожный вокзал ехать. Там в тепле можно ночь провести. Все же март месяц только. К вечеру морозец крепенький ударил, все лужи тонкой коркой льда покрылись, проталины заиндевели, снова становясь белыми.
А я плюхнулась на лавку, богатства свои, трудом праведным за двадцать пять лет жизни нажитые, рядом положила. И позвонить некому на ночлег напроситься. За семь лет семейной жизни всех подруг растеряла, Марат не любил, когда мне кто-то звонил или приходил в гости, а речи о том, чтобы встретиться в кафе и вовсе не было. Нервничать муж будет, ревновать… Мало ли с кем я там в кафе встречаюсь?!
И вот тут меня накрыло. Выла я так, что последние посетители из парка сбежали, а сторож, наверное, в полицию позвонил, сообщил, что на его территории волк завелся. Долго рыдала, пока силы не закончились. Упала на рюкзачок свой, с которым в восемнадцать на порог нашей новой квартиры ступила, обняла и лежала всхлипывала. Горем своим упивалась и себя жалела. Больше мне ничего не оставалось делать.
– Слезами горю не поможешь, – внезапно раздался рядом со мной чей-то голос.
Я вздрогнула и подняла опухшие глаза, пытаясь разглядеть кто это говорит.
Рядом со мной сидела невысокая, хрупкая бабулька. О таких говорят старушка-божий одуванчик. В тоненьком пальто… как ей не холодно?.. без шапки. И волосы, оправдывая народную молву, вокруг головы, как пушистая шапочка, развеваются.
– Слезами горю не поможешь, – повторила она и улыбнулась, – не стоит он слез твоих. Считай, что жизнь тебя научила, как мужа выбирать.
