Судьба восточного кинжала
Юный рыцарь Фридрих фон Шварцштейн, младший сын барона Генриха фон Шварцштейна, прибыл в имперский город Нюрберг. В соответствие с правом майората, все владения отца после его смерти должны были перейти к старшему сыну – «майору». Младший же – «юнкер» – получил доброго коня, доспехи, вооружение и внушительную сумму денег и отправился в путь. Он надеялся вступить в войско какого-то высокородного суверена, чтобы верной службой и подвигами на поле брани заслужить славу, высокий титул и земли с крепостными крестьянами.
Остановившись в гостинице, юноша отправился осматривать город. Прежде всего он набрёл на «Маркт» – рыночную площадь в центре города, густо заставленную торговыми палатками, повозками, грузами товаров, лежащих прямо на земле. По узким проходам сновали толпы народа. Торговцы на разные голоса зазывали покупателей и дёргали их за полы.
Фридрих не проявлял никакого интереса к товарам, а больше разглядывал молоденьких горожанок. Однако, заметив лавку оружейника, остановился. Тут же из лавки выбежал хозяин, принялся расхваливать свой товар, демонстрировать остроту мечей, обращать внимание на узоры наконечников копий и прикладывать на грудь рыцаря кольчуги и кирасы. Фридрих не собирался ничего покупать, но одна вещь всё же привлекла его внимание. Это был роскошный кинжал в узорчатых ножнах с резной рукоятью слоновой кости, увенчанной головой диковинной птицы с изогнутым клювом. Торговец, заметив его интерес к кинжалу, тут же принялся расхваливать оружие:
– Это великолепный кинжал, другого такого нет во всём христианском мире. Он из дальних земель Востока, и я отдал за него пятьсот талеров.
Кинжал действительно был хорош, красив и удобен в обращении. Его рукоять ложилась в ладонь как влитая. Купец между тем продолжал свои хвалебные речи:
– Вы только посмотрите, ваша милость, какая сталь!
И с этими словами он положил на маленькую наковальню железный прут толщиной с палец, и с одного удара разрубил его пополам кинжалом.
– А теперь посмотрите сюда, – крикнул купец и подбросил в воздухе кусок тонкой кисеи, Потом взмахнул кинжалом. Невесомая ткань, разрезанная на лету, двумя облачками медленно опустилась на пол лавки.
– Вы видите, ваша милость, – воскликнул хозяин лавки, – он нисколько не притупился от удара о железо. Клянусь Пресвятой Богородицей, купить его за двести пятьдесят талеров – всё равно, что получить в подарок.
Фридрих колебался и не пытался торговаться. Это нервировало купца, и он, не переставая нахваливать кинжал, постепенно сбавлял цену, пока не остановился на 100 талерах.
«Сто талеров, конечно, очень даже большие деньги, но кинжал того стоит», – подумал Фридрих и потянулся к висевшему на поясе кошелю, но в последнюю минуту передумал и решительно вышел из лавки.
На другой стороне площади высился собор с недостроенной колокольней, а в сотне шагов от него стояла харчевня, над дверью которой красовалась деревянная раскрашенная голова мавра. Юноша почти одновременно вспомнил, что давно не был на исповеди и с утра ничего не ел. Несколько секунд благочестие и голод боролись в его душе.
Голод победил, и юнкер вошёл в харчевню. Толстый хозяин в белом полотняном колпаке подал ему блюдо с жареной колбасой, толстый ломоть хлеба и большую кружку пива. Утолив голод, юнкер обратил внимание на рыцаря, который сидел напротив. Он уже был немолод. Суровое загорелое лицо с белым шрамом на лбу и кожаный колет с потёртостями выдавали в нём опытного воина. Деловито разделываясь с каплуном, он то и дело посматривал на Фридриха. А когда они поднялись от стола, рыцарь подошёл к Фридриху и спросил:
