Экипаж мчался по дороге с огромной скоростью, подскакивая на кочках и проваливаясь в канавы. Подвеска тревожно скрипела, предупреждая о том, что подобного темпа может не выдержать. Но маячившие за спиной тени выбора не оставляли.
– И дёрнула меня нелёгкая отправиться в эту поездку, – подвывал извозчик, помахивая хлыстом. – Сидел бы сейчас дома, в тепле, в безопасности… И что за напасть-то такая? Этот путь всегда был самым спокойным, всегда, но не сегодня.
Слушая бормотание старика, я цеплялась побелевшими пальцами за старую сумку, не отрывая взгляда от маленького оконца, из которого виднелась стелющаяся позади нас лесная дорога и призрачные тени, скользившие следом.
Огромная луна неспешно плыла по небосводу, освещая старинный торговый тракт, ведущий в столицу, людный в дневное время суток, но пустынный сейчас. По бокам дороги возвышались разлапистые ели, чередующиеся с берёзами и осинами, да изредка поблёскивала в просветах река, вьющаяся лентой по правую сторону от дороги.
В высоких кронах надрывно завывал ветер, будто вторя стенаниям старика, и больше в округе не раздавалось ни звука – ни стрёкота насекомых, ни уханья совы вылетевшей на охоту, ни переклички землероек, предупреждающей о появлении хищника. Ещё недавно лес жил своей жизнью, пока не появились эти странные тени, безотрывно преследовавшие нас от постоялого двора и вызывающие леденящий душу ужас, сдавливающий грудь.
Живя в приюте, я мало что слышала о магии, считая упоминание о ней скорее выдумкой, нежели правдой, поскольку директриса даром не обладала и жёстко пресекала любое его проявление в стенах подведомственного заведения. Но выйдя за ворота, поняла, что мир намного многограннее и интереснее, чем я думала, стоило только заглянуть в булочную на центральной площади и увидеть, как кондитер с помощью бытовых заклинаний украшает пирожные, создавая настоящие шедевры из мастики. А глядя на призрачные тени, стремительно несущиеся за нами следом, убедилась – где есть свет, там встречается и тьма.
– Неужто впереди огни? – с затаённой надеждой воскликнул извозчик, без устали подстёгивая взмыленных лошадей, которые и без понукания неслись от страха так, что казалось, ещё немного и взлетят над землёй. – Да, я вижу крепостные стены! Столица. Она родимая. Ещё немного и мы спасены.
Я уже хотела выдохнуть, поверив, что всё плохое позади, когда послышался скрежет и экипаж накренился, замедляя ход. Лошади тревожно заржали, взбрыкивая, роняя клочья пены на дорогу, но продолжали тянуть, пока упряжь не лопнула, освобождая их от обузы.
Ругнувшись, старик ловко соскочил с облучка и дал дёру так, что только пятки засверкали, оставив перепуганную меня посреди дороги в окружении призрачных силуэтов. Я бы с радостью последовала за ним, но дверь заклинило, перекрывая единственный путь к спасению.
Паника накатывала всё сильнее, грозя накрыть меня по самые уши. Я знала не понаслышке, что такое страх: за свою недолгую жизнь приходилось с ним сталкиваться не раз даже в стенах родного приюта. Но то, что испытывала сейчас, было сродни ужасу, вымораживающему душу и заставлявшему тело цепенеть. Он мешал дышать, сдавливая грудь стальным обручем и путая мысли. В глазах темнело от нехватки воздуха и казалось, что в любую секунду я могу потерять сознание. Но этого не происходило. Словно в насмешку судьба решила оставить меня один на один с ожившим кошмаром.
Вот что за невезение! И ведь чувствовала, что не нужно ехать в ночь. Но противиться искушению не смогла, поскольку впереди меня ждал собственный дом, доставшийся в наследство от родственницы, о существовании которой я даже не подозревала.
В старенькой сумке лежало завещание и медный ключ от входной двери, казавшийся мне символом начала новой жизни, переданный утром нотариусом. Вот только, похоже, вместо долгожданного счастья я встречу здесь свой конец. А жить хотелось. Очень. Я ещё, по сути, и не жила.
Занавеска на окне всколыхнулась от повеявшего холода, и в просвете показался тёмный силуэт, будто сотканный из мрака. Сердце ухнуло в пятки, да так там и осталось.
– О, Богиня-мать, великая заступница и создательница всего сущего, – зашептала я, вцепившись в кулон, висевший на груди – единственное напоминание о родителях, – помоги!
Полупрозрачная рука потянулась ко мне, шевеля костлявыми пальцами, и я зажмурилась, вжимаясь в сидение, при этом прикусив губу, чтобы не завизжать, отсчитывая оставшиеся секунды моей и без того недолгой жизни.
Яркая вспышка света, полыхнувшая внезапно, ослепила даже через закрытые веки, пройдясь по натянутым нервам, будто раскалённым прутом, отдаваясь сильной болью в висках. Судорожно выдохнув, я замотала головой, пытаясь сдержать подкатывающую тошноту, когда почувствовала на своём плече осторожное прикосновение.
Это было последней капле в чаше моего терпения. Если до этого я ещё как-то сдерживала рвущуюся наружу истерику, то касание стало толчком к действию. Но единственное, что я могла на данный момент – это завизжать во всю мощь своих лёгких, основательно так, с надрывом. Правда, воздух быстро закончился, поэтому пришлось сделать вдох, но раздавшийся неподалёку перестук копыт заставил поперхнуться, так что повторной «арии» в моём исполнении не последовало.
