– Сюда, пожалуйста, быстрее садитесь в машину, пока ваши чемоданы не привлекли внимание здешней шпаны! – прокричал местный паренёк с кожей цвета чёрного эбенового дерева. Только белки глаз да зубы выделялись на его лице, а все остальное для непривычного взгляда европейца сливалось в одно лоснящееся от жары и влаги полотно. Так нас встретил в аэропорту Порта-Морсби водитель, присланный офисом. Мы с Динкой проделали огромный путь и страшно устали. Три дня перелётов, непривычная жара и влажный климат, вагон и маленькая тележка леденящих душу фактов о криминальной обстановке в Папуа – Новой Гвинее превратили нас в заторможенных от усталости и страха пассажиров.
«Добро пожаловать в рай!» – гласила огромная надпись на стене здания аэропорта. Мы переглянулись. «В рай? И это после всего того, что мы слышали об этой стране, самой криминальной стране в мире?» Ну что же, в рай так в рай. Так мы прибыли в Порт-Морсби, столицу Папуа – Новой Гвинеи, в страну новейшего каменного. В страну, где проживают более тысячи племён, разговаривают на тысяче разных языков, сохраняют языческую культуру и тысячелетние традиции. Все это перемешивается с достижениями цивилизации, создавая причудливый узор контрастов, вызывающих изумление у любого гостя.
Порт-Морсби, смесь высоток в центре города и домов на сваях, стоящих как на воде, так и на холмах, встретил нас довольно дружелюбно. По дороге из аэропорта мы все удивлялись пейзажу: ожидали буйную тропическую растительность, а вместо этого увидели редко высаженные пальмы вдоль немногочисленных дорог и траву на холмах. Однако когда нас вывезли в центр города, на побережье Кораллового моря, пейзаж сменился. В лазурной бухте с белым песчаным пляжем виднелись многочисленные и разнообразные лодки: в открытом море, в порту, в огороженной заводи яхт-клуба. Вдоль дорог развесили ветви манговые деревья, буквально усыпанные плодами, кустарники с ало-розовыми цветами. Вообще цветы здесь повсюду – на кустарниках, деревьях, среди травы, везде, куда ни посмотри. И если бы не ужасающая грязь на улицах и пляжах, то город можно было бы признать красивым. Но городской пейзаж, для которого местные жители решили взять не самое лучшее, отвлекал от красоты природы и заставлял задуматься о разрушительной силе бедности.
Впрочем, задуматься нам пришлось об очень многих вещах, идущих в полное противоречие с той информацией, которую легко найти в Интернете, получить из западных источников. Но об этом можно написать отдельный рассказ…
Итак, прибыли мы в Порт-Морсби, и началась наша жизнь на другом краю Земли, среди людей с другим цветом кожи, другим менталитетом, другим темпом жизни. Динка приехала как волонтёр неправительственной организации по просветительской работе с женщинами, а я последовала за ней как турист, но в полной уверенности, что, будучи врачом, легко найду себе работу. Работу, однако, получить мне удалось не сразу, по объёму бумажных проволочек и бюрократии Папуа – Новая Гвинея не уступает многим прославившимся в этом плане странам. Добавлялся расизм наоборот: «Нам, чёрным, не дают просто так работу в белых странах, и мы здесь вам, белым, устроим такое же». Но в итоге все сложилось вполне удачно. Я начала работать врачом в одной местной клинике, где было родильное отделение, служившее и гинекологическим одновременно. Бедная, надо сказать, клиника. Посмотришь на неё, и сразу вспоминаются кинокадры о толпах больных, теснящихся на деревянных скамейках в нищей африканской больнице, отмахиваясь от назойливых мух, которых даже жара не берёт. Нечто похожее творилось и у нас. Надо признать, медсестры-папуаски старались вовсю. Не их вина, что не хватало образования, медикаментов и инструментов. Не их вина, что менталитет местных жителей не всегда идёт в ногу с медицинским прогрессом. Главное – они делали то, что могли. А я лишь помогала им в меру своих возможностей, которые в данных условиях были очень ограничены. Работали на глазок, вспомогательные средства здесь имелись максимально примитивные. Приходилось всё разглядывать, нюхать, щупать, слушать, не надеясь на современную аппаратуру. И делать выводы…
Жили мы с Динкой в доме на холме, с которого прекрасно была видна вся прибрежная часть города. Дом, выстроенный на склоне, ступенчато спускался по холму – спальни располагались над верандой, веранда над двориком, а задними стенами дом врезался в холм, так что окон там не было. Впрочем, нам хватало вида на бухту Кораллового моря, открывающегося с веранды.
Динка много ездила, бывало, мы не виделись неделями. Я же погрузилась в свою работу и порой возвращалась такая уставшая, что и не замечала, есть кто дома или нет.
Приходили в клинику в основном самые бедные, но не только. Больных было очень много. По делу и нет. Прослышали, что там появился врач (раньше были только акушерки), и стали обращаться за всякими разными консультациями, связанными в основном, но не только с акушерством и гинекологией и планированием семьи. Вопросы задавали иногда такие комические, что с трудом удавалось сдерживать улыбку. В первый же день пришёл к нам один парень – молодой, видно, что не из низов. Пришел он с просьбой перевязать маточные трубы его жене. Жёнушка сидит с малышом на руках – тот совсем крошечный, первенец. Я изумлённо спрашиваю, зачем им навсегда лишать себя возможности иметь детей в будущем? Оказалось, он думал, что можно трубы жене перевязать, а когда надо будет – развязать. Как шнурки. Было бы всё так просто! Объяснять, что к чему, я оставила акушерку, сама побежала в приёмный покой – привезли женщину с разрывом матки. Домашние роды, затяжные, ребёнок давно мёртв, мелкие части его свободно прощупываются под тонкой брюшной стенкой. Женщина сама в состоянии шока.
