Повинуясь старой привычке, Котомкин прислушивался к мягкому стуку, с которым тунитовая подошва соприкасалась с полом. Так бывалый инженер-проектировщик пытался отгадать материал покрытия. Впрочем, на борту «Эгиды» особо гадать не надо – почти всё из углепластика.
Он шёл по одному из тысячи закругляющихся кверху коридоров. Всё дело в необычной конструкции станции. Она представляла собой 3 огромных кольца, объединённых общим стержнем – совсем как детская игрушка «пирамидка». Благодаря постоянному вращению колец – Котомкин называл их бубликами – на «Эгиде» поддерживались комфортные для человека 0,91 от земного притяжения
Спустя месяцы полёта изогнутый пол и давящие со всех сторон стены стали казаться клаустрофобу Котомкину чем-то естественным. Правда, так и не удалось избавиться от чувства, будто постоянно забираешься в сопку. Он бросил взгляд на настенный информатор: «Отсек 16Д-23».
«И чего я только здесь забыл?»
Этот вопрос относится к отсеку или ко всей космической станции? Даже сам Котомкин не до конца был уверен. Если по уму, то ему бы сейчас сидеть себе в каюте да стряпать отчёт администратору станции:
«Предохранительные блоки – 94%;
стыковочные отсеки – 87%;
электрохимический разломитель воды – 12%»
Твою ж… вот поэтому он здесь! Когда он увидел данные, в голову закралась шальная мысль – взять да подменить эти вшивые двенадцать процентов. Но нет, нельзя. Бумага всё помнит, а электронная бумага – тем более.
Поэтому пришлось Котомкину слезть с насиженного кресла заместителя главного инженера и проверить показатели счётчика самостоятельно. И всё из-за инженеров-недоучек, которые даже прочитать инфографику нормально не могут! К сожалению, в наше время таких большинство.
Наконец, Котомкин дошёл до нужного терминала. Так. Инженер, может, и недоучка, но данные считал правильно. На мгновение мелькнула до одури страшная мысль:
«Выходит, не справляется «Заслон 10» с обслуживанием станции»
Но как такое возможно? Котомкин чуть ли не наяву увидел, как будет класть отчёт на стол администратора «Эгиды». Внутри всё болезненно сжалось. Должно быть, это всего лишь ошибка дисплея. Сломалась приборная панель, выводящая данные на экран. Замглавы облегчённо вздохнул. В конце концов, разломитель ведь отвечает за электролиз воды и выработку кислорода. А дышится, вроде, ничего так – свободно.
Да, всё дело в дисплее. Заслон способен выявлять любые поломки и устранять их ещё до того, как мы, люди, хоть что-то заметим. Инженеры-люди на этой станции – всего лишь балласт. Тут Котомкин поймал себя на противоречии. Ведь дисплей сломан, а значит всеведущий Заслон должен был его починить…
Заместитель главного инженера вспомнил, что всё это время ему в плечо дышал виновник переполоха. Тот самый недоучка – Поминайкин. Вообще-то, он по фамилии Повалов. С чего вдруг Поминайкиным стал?
– Слушай, Поминай, – тщедушный инженер вздрогнул как лист на ветру, – Ты же техников на осмотр объекта направил?
– Ну, направил запрос, – сказал тот, опустив глаза, – Да только Заслон должен был починить…
– Мы сейчас не про Заслон. Люди там были уже? Глазами посмотрели?
– Да-к ведь Заслон, Сергей Палыч…
Котомкин тяжело вздохнул. Поминай быстро смекнул что к чему и, наконец, сказал как есть:
– Неделю уже запрос висит. У них плановый осмотр туда скоро. Говорят, тогда и посмотрят. Да только нельзя больше ждать, Сергей Палыч! Я эти данные несколько раз перепроверил!
Парня ситуация, видать, беспокоит. Взял, да в обход непосредственного начальства, его, Котомкина – замглавы инженера на многотысячной станции-добытчике, заставил лично поломанный терминал осмотреть. Ну и чёрт бы с ним:
– Пошли, – Котомкин чуть сбавил тон, – Раз уж вытащил меня из кабинета, прогуляемся до твоих техников и всё спросим.
Вместе они направились по ветвящимся коридорам и залам. По пути пришлось сделать крюк. Пострадавшие от осколков кометы отсеки станции всё ещё находились на карантине. Заслон давно заделал пробоины в корпусе, но без приёмки ремонта человеческими техниками снимать карантин запрещено. Впрочем, это всего лишь пустая формальность. Застарелые протоколы из времён, когда инженеры действительно на что-то были годны.
Вдали от жилых отсеков человека редко встретишь – в основном только дроны шныряют. Но по пути им всё же попалось несколько представителей здешних каст: высокомерные члены экипажа «Эгиды» во флотском (Котомкин в космически-морских званиях особо не разбирался); хмурые работяги-водородчики, которые будут заниматься добычей на Юпитере; всякий сброд, набранный для колонизации Европы.
Краем глаза Котомкин замечал их презрительные взгляды и скользкие улыбки. Ещё бы. Ведь инженерный состав «Эгиды»: «Дармоеды, получающие солидный барыш за ничегонеделание». Ну, или Котомкину всё просто показалось.
На входе в дежурную каптёрку нос заместителя главного инженера атаковал застоявшийся аромат пота и немытых тел. За круглым столиком посередине помещения сгрудились несколько тяжёлых туш и о чём-то переговаривались на смеси матерного и технического. Здоровые, лишка за 40, крепкие и матёрые – в отличие от подчинённых Котомкина эти люди «инженерных академий не кончали». Но, в отличие от них же, техники что-то умели делать руками.
