– Матерь божья, ничего себе! – В ужасе воскликнул Питер, мужчина лет 65, отбросив слегка свою голову с белоснежными волосами назад, от чего его поношенная ковбойская шляпа откинулась назад прямиком на затылок, задевая спинку шаткого сидения. Причиной той бурной реакции стало стремительное падение самолета перед его машиной производства времен царя Гороха, если судить по ее старомодному дизайну, облупившейся краске и следам ржавчины. Явно терпящий крушение самолет стремился прямо в сторону заброшенного поля, где когда-то фермеры выращивали кукурузу.
Между его восклицанием и оглушительным грохотом со стороны поля прошло всего пара секунд. Что до Питера, то его нельзя было отнести к людям, которые в таком случае поехали бы себе дальше в нужном им направлении. В тот момент им двигало желание оказать посильную помощь, если что, да и речка подожlет, на которую он собирался с целью порыбачить. Резко притормозив, он выскочил из своего металлического коня, не удосужившись из-за спешки закрыть дверь, хотя в любом случае на его имущество никто бы не позарился, потому что в этой деревне проживало примерно три десятка человек, и все семьями, кроме него. Всем было известно о его более чем скромном достатке, брать ради наживы нечего. Одиночество Питера не являлось следствием дурного характера или букета из невыносимых пороков. Все было куда намного проще: его единственная жена умерла из-за рака груди пять лет назад, а детей у них не было. Правда, за все эти последние годы, проведенные в отшельничестве, Питеру предлагали пару раз найти себе новую спутницу жизни, но тот на корню пресекал подобные предложения, потому что он не считал себя одиноким.
– У меня есть верный Дагги, а большего мне и не надо.
Дагги – это беспородный черный пес неопределенного возраста и среднего размера, который когда-то прибился к Питеру, когда тот выезжал, как всегда, выезжал на речку, чтобы порыбачить в свое удовольствие. Старик всю жизнь считал себя недостаточно сентиментальным, чтобы обзаводиться животными, и по этой причине в его доме никогда не звучало ни громогласного лая ни тонкого мяуканья. Но увидев в единственном коричневом глазу, полного надежды на вкусненькое, а также четко выделяющие ребра под короткой и тусклой шерстью, его сердце вздрогнуло, хотя он этого старался не подавать с виду. С тех пор пес всегда сопровождал своего нового хозяина, и сегодняшний день исключением не был. Бесстрашно спрыгнув из машины вслед за хозяином, он потрусил рядом с Питером, изредка издавая лай, но больше в нетерпении обгонял.
– Тише, Дагги, не шуми. – Шикнул на него любопытный старик.
Чтобы выйти на заброшенное поле, нужно было пройти по узкой тропинке, что пролегала через ряд густых высоких деревьев, и если посмотреть наверх, то можно увидеть, как их верхушки слегка зацепило падающим аэробусом. Выйдя на поле, Питер машинально ругнулся крепкими словечками, хотя он заранее имел относительно четкое представление, что за картину ему предстоит узреть, но увиденное зрелище все равно повергло его в шок. То, что лежало и дымилось, а также кое-где горело, уже не было самолетом как таковым: огромный салон разорвало на несколько частей, а среди обломков валялись истерзанные многочисленные тела пассажиров и экипажа. Всюду были разбросаны вещи и мелкие детали воздушного транспорта. Питеру что-то показалось странным в том, что он увидел, но сейчас ему некогда размышлять, что именно таковым является, так как над ним взяло верх желание пройтись среди людей в поисках выживших, чтобы оказать возможную помощь, в общем, ради того, чего старик сюда вышел, несмотря на то, что нельзя исключить вспышки пожара. Дагги рядом шел и скулил, словно понимал, что произошло нечто страшное. Чем больше осматривал Питер пострадавших, тем больше осознавал, что, к сожалению, никому не удалось избежать верной смерти, которая, не изменяя себе, забрала всех без разбору: будь то молодые парни с бриолином на волосах или чопорные дамы бальзаковского возраста, чьи пальцы или уши украшали массивные украшения, которые едва ли своей стоимостью преуменьшали бюджет мелкого городишки. Стоя над трупом молодой рыжеволосой женщины в старомодном платье зеленого цвета с пышной юбкой до колен, он горько вдохнул, ведь ее шея жутким образом сломана под углом в 90 градусов. Затем он вспомнил о своем преданном хвостатом сопровождающем. Неподалеку Дагги с остервенением заходился безостановочным лаем, стоя возле одной из частей фюзеляжа.
– Что, Дагги, ты что-то нашел?
Дагги словно обрадовавшись, что хозяин понимает его, едва не вскочил внутрь изувеченного алюминиевого корпуса.
– Дагги, стой на месте, а то еще придавит тебя, или еще огнем заденет, – осадил Питер своего друга и не без опаски полез внутрь фюзеляжа. Он увидел мальчика, пристегнутого к креслу самолета, которое чудом не оторвалось от пола. Про таких, как он, говорят «воплощение ангела», потому что золотистые кудри обрамляли пухлое лицо с румянцем и веснушками на щеках и тонкими чертами, словно сама природа любовно колдовала над ним в качестве художника. Правда, одет был старомодно, как и весь остальной народ. На нем был костюм из черной шерсти, а под ним – наглухо застегнутая белоснежная рубашка, словно у отличника. Мальчик сидел с закрытыми глазами, из-за чего на первый взгляд, можно было решить, что он, как и все мертв, но если присмотреться, то можно заметить, что он дышит: его грудь плавно поднималась и опускалась. Удивительно, но наружных следов травм или хоть каких-то повреждений не наблюдалось. Питер озадачился: что делать? Ему не хотелось будить его, чтобы не заставлять смотреть на изувеченные тела, к тому же среди них могли быть его родные, но и забрать его надо, иначе мальчишка сгорит, вон уже огонь наращивает свою мощь. А если его отстегнуть и так понести, то не сделает ли ему хуже в случае возможности того, что ребра сломаны? Тысяча вопросов, и все же, поколебавшись, Питер принял решение нести его на руках, тем более, надо бы поторопиться, наверняка сюда прибудут всякие службы вроде полиции, пожарной и скорой. Это если не считать журналистов, пребывающих в вечных поисках очередной сенсации, чтобы продать побольше своего материала, что больше относилось к презренным газетчикам.
