На станции Курская кольцевая в Тёму врезался бомж. Там по утрам убиться можно, когда народ на работу ломится. Вот Тёма и убился. А потом воскрес. Тёма слышал, что люди теряют сознание, но не знал, как. Теперь узнал: ничего особенного, выключился и назад включился, а ещё народу набежало.
– Что случилось?
– Плохо кому-то!
– Вызовите врача, в такой духоте…
– Да наркоманка, сами не видите?
– Совсем ребёнок…
Туша в униформе нависла, перекрыв потолок и подвесные блины люстр на нём.
– Ребёнок! Они сейчас все такие, гляньте, разрисовалась, куда мать смотрит, сама, чай, шалава. Ну, ты, вставай! Вставай, пока милицию не позвала, повадились тут!
Тёма нащупал рюкзак, соскрёб себя с пола и поковылял в сторону поезда под не вполне дружелюбные взгляды толпы. «Сразу „милицию“, – обижался он в набитом вагоне, следя за кишками кабелей на стенах тоннеля. – Это что у неё, нормальная реакция, когда человек сознание теряет, или я персонально не понравился?». Рюкзак стал тяжеленный, пустой, а спину ломит, как когда Тёма в поход с ночёвкой ходил. Походы – штука на любителя, Тёме сразу не понравилось, и больше он туда ни ногой…. Ноги не держат, левая рука онемела, будто отлежал.
И вот тут Тёма испугался. Не сразу, но почти сразу, когда убедился, что в двери вагона отражаются дед справа, тётки слева, стрёмного вида малолетка (вот, кстати, кто смахивал на наркоманку), но его собственное, так хорошо знакомое и в чём-то даже любимое лицо дверь упорно игнорировала. Тёма тряхнул головой, ещё и ещё. Крутить головой и протирать глаза тоже не помогло.
– Девушка, чего вы вертитесь? – проворчал дед. – С такими вещами в такси надо.
– Это вы меня?! – повернулся к нему Тёма и закашлялся: голос вышел писклявый и хриплый одновременно, бабский голос.
Дед отшатнулся.
– Не кашляйте мне в лицо! Что за безобразие!
Поезд остановился, и Тёма из него с облегчением вывалился. Бросился на подгибающихся ногах к эскалатору в надежде, что на воздухе полегчает. Если сотрясение, надо в больницу, не то будет потом: «Разыскивается Ивченко Артём, двадцать семь лет, рост метр семьдесят девять, телосложение среднее, волосы тёмные, собраны в „хвост“. Второго сентября две тысяча двенадцатого года ушёл на работу и не вернулся. В день исчезновения был одет в чёрную кожаную куртку, чёрную футболку и чёрные джинсы». Съехал с катушек в результате травмы. Мозговой. Тьфу, блин!
***
– Женщина, только не пугайтесь, скажите, как я выгляжу?
– Что?
– Я ведь как-то выгляжу? Вы меня видите? А вы тоже слышите, что я говорю женским голосом?
– Мам, тётя сумасшедшая?
– Тётя?! – взвыл Тёма. – Вы что, сговорились с дедом, дверями и жирной грымзой?
– Идём скорей, Дашенька, мы опаздываем…
С людьми Тёма решил не связываться (они, кстати, умудрились здорово подрасти, и мужчины, и большинство женщин, даже дети нормально так вымахали).
Выбравшись из метро, Тёма замер у первого попавшегося магазина. В нафаршированной зеркалами витрине маячила та самая похожая на наркоманку малолетка, только при дневном свете выглядела она ещё фиговей, чем в метро. Метр с кепкой, розовые волосы. Один глаз обмазан розовым, зелёным, голубым, а по краям фиолетовым, другой – чёрным, на ресницах чуть не перья присобачены. Паучьи тоненькие конечности в татуировках. Неизгладимое впечатление произвёл на Тёму Ганеша в окружении розочек и купидонов на левом бедре чуда, радужно-полосатые шорты прикрывали слоновью голову на манер панамки. Но майке фломастером намалевало «Suck my Richard». Кривоватые ноги кончались розовыми ботинками с бантами на огромных платформах. Тёма перевёл взгляд на свои ноги: ясно, чего его так болтало всю дорогу, как вообще на таком можно ходить! Его левая рука висела плетью, едва подрагивая невероятной раскраски когтями, что всё же говорило в пользу мозговой травмы или инсульта. Нет, чтоб нормальная галлюцинация, никогда ведь шизованными мартышками не увлекался, и вот!
Тёма попятился от витрины, чуть не рухнул, хватаясь за воздух правой рукой…
– Кончай придуриваться! – потребовало отражение, вышло из витрины, собравшись в не слишком симпатичное, но реальное привидение, и уселось на тротуарную тумбу, скрестив ноги. Существо не было прозрачным и по воздуху не летало, в то же время Тёма точно знал, что видит его он один. Травма крепчала на глазах, хватать такси да в ближайшую больницу. Тёма слегка успокоился, больницам он доверял с детства, потому что никогда там не был. Есть нечто успокоительное в даже гипотетической возможности, что где-то тебя примут и вылечат.
– Не делай вид, будто меня не слышишь, – рявкнула галлюцинация. – Ты вообще кто? Инопланетянин или дух? Не знаю, какого ты пола, если он у тебя есть, короче, вон из моего тела, а если чего надо, объясни нормально, может, и помогу, у меня как раз время до самолёта осталось.
Слова капали в мозг, минуя уши, но даже так получались картавыми, манерно растянутыми и немного в нос, точно при насморке. Тёма только сейчас заметил, насколько замёрз: начало сентября в Москве – не самая подходящее время для шорт и маек.
