Несокрушимая и легендарная,
В боях познавшая радость побед,
Тебе любимая, родная армия,
Шлёт наша Родина песню-привет.
Шлёт наша Родина песню-привет.
Хорошая песня, песня моей армейской молодости. Под эту песню ежедневно, после утреннего построения, маршировали мы на «боевую и политическую»! А этим летом стали маршировать и на работу.
2.
Дело в том, что наш славный сапёрный батальон на ответственном задании «партии и правительства» ― строительство рисовых полей, точнее рисовых чеков. А что делать? Приказ есть приказ! И батальон с ранней весны в приморских палестинах. Рисовые чеки совершенно не военные объекты, но копаться в земной поверхности сапёрам не привыкать.
Как и не привыкать к полевым условиям, ибо живём в палаточном лагере, живём поротно и повзводно. Здесь же и кухня и столовая. Да чего это я взялся за описание лагеря? Лагерь, как лагерь. А кто желает каких-либо уточнений, читайте войсковые уставы, там всё подробно написано. Уставы книга не секретная, открытая и ветрам и дождям, а также и любопытным, и не очень любопытны гражданам. Читайте, наслаждайтесь. Лично я читаю и наслаждаюсь уставами шесть лет, потому что мой армейский стаж, а вернее, армейская выслуга, шесть календарей.
Ну, что понятна сия информация? Надеюсь понятна.
Ах да! граждане, простите, простите, простите, не представился вам. Я врач батальона, старший лейтенант. Имя и фамилия? А вот это совсем не обязательно. В батальоне раз и навсегда я для всех Доктор. Так заведено величать врачей в армии. Больше о себе распространяться не стоит. Повествование, в основном, о моём друге капитане Бережёве, Иване Александровиче Бережёве. Бережёв среднего роста, подтянут, причёска «короткий ёжик». Возраст приблизился вплотную к сорока годам. О таких у нас говорят ― старый капитан. Была и семья, но сейчас старый капитан одинок, как перст.
А вот и ещё информация. Дело в том, что, конечно, сапёру в земле копаться дело привычное, да не совсем непривычно быть в отрыве от семей, а мы в «отрыве» скоро полгода, а сколько ещё? Неизвестно! Вопрос о доме самый больной вопрос! Ответа на него нет, покамест нет.
Честно признаюсь, осточертели палатки, вагончики, грязное бездорожье, называемое дорогой до города Арсеньева, ближайшего к лагерю города.
Осточертела нудная непривычная работа: ну, разве сапёрное дело превращать необъятное поле в инструмент для выращивания риса? А нам приказали! А приказы, тем более приказы «партии и правительства», не обсуждаются. Не буду, не буду, не буду…
А знали бы вы, как осточертел сытный, но однообразный харч в батальонной столовой. Столовая ― длинный и широкий навес из горбыля, и столы из горбыля. На столах по утрам перловка с тушёнкой, в обед тоже тушёнка, но с «концентратовой картошкой», и вечером тушёнка, чёрт знает с чем. Я так наелся тушёнки, что и через много лет на нее смотреть не могу.
Но хуже тушёнки осточертели вечера: домино, покер, и кинотеатр с ветхозаветной киношкой. Киношка на простыни. Простынь натянута на раму, сколоченную из того же горбыля. После кино ― общий отбой.
Ку-ку, товарищи! А никуда не денешься. Можно, правда, посетить Арсеньев. Но, во-первых, до него даже не семь, а все семнадцать вёрст киселя хлебать, да по бездорожью. А во-вторых, начальством такие походы не приветствуются.
Почему не приветствуются и не приветствовались? Об этот чуть позже.
А сейчас ещё одна, самая значимая информация. Началась революция. Да-да, революция. Её название горбачёвская перестройка. А что хорошего стране от революций? Да ничего хорошего, сплошное хамство!
Ку-ку, товарищи!
И в наших «несокрушимых и легендарных», в армейских рядах разброд и шатание. Каждая экспедиция в Арсеньев заканчивается пьянкой, жестокой и безнадеждной.
Вот так мы докуковали до сентября.
3.
А сегодняшнее, воскресное утро, у нас с Иваном на берегу одной из стариц Арсеньевки. Старица называется Кудрявым каналом. Канал не широкий, но довольно полноводный, а главное рыбный. Плотва, снова плотва, и карасики. Рыбка хорошее разнообразие в проклятом тушёночном харче. Клёв нормальный, хороший клёв. Ещё с пяток хвостов и, эх! заварим прямо на берегу уху. Ветки сушняка станут костром. Столом послужит расстеленная на песочке плащ-палатка. И стол, и очаг ― не богато. А вот берёзовое богатство вокруг нас настоящее богатство.
Молоденькие берёзки переоделись в золотистые сарафанчики и в ожидании чего-то необыкновенно хорошего, замерли на золотом ковре из золотистой травы и из золотистых, опавших листьев. Золотистое спокойствие накрыло и зеленоватую воду, и коричневый песок, и меня, и Ивана. И…
– Товарищ капитан! Товарищ капитан Бережёв, вас срочно к комбату!
Посыльный солдатик ничего объяснить не мог. Оно и понятно: послали, выполнил. Но мы с другом заинтригованы. Зачем, в такую рань, время и к девяти утра не приблизилось, комбат затребовал Ивана. Я решил не оставлять товарища. Комбат встретил нас на передней линии лагеря. Он явно чем-то возбуждён.
