Книга стихов ленинградца Анатолия Бергера называется «ПОДСУДИМЫЕ ПЕСНИ». Вот что пишет он о себе:
«Арестован 15 апреля 1969 года. Статья 70, часть I УК РСФСР… Прокурор Катукова и судья Исакова, которые и сейчас на своих местах, старались вовсю. А до них трудился в поте лица следователь А. И. Лесников, которого потом перевели в Москву… Стихи мои в ходе следствия и в приговоре именовались «пасквилями», обвинения звучали страшно. Я обвинялся в «призывах к свержению Советской власти, в злобных выпадах в адрес советского народа»… Это было бессовестной ложью – суд и следствие расписывались, тем самым, в откровенном сталинизме»…
Итак, с 69 по 73 год – мордовские лагеря; с 73 по 75 – Красноярский край, Кура-гинский район, работа грузчиком.
Раскулачили страну – хоть в кулак свисти,
И на ком искать вину, Господи, прости!
Ленинградский суд высоко оценил стихи Бергера – 6 лет! Теперь черёд неравнодушному читателю – оценить их прозорливость и обязательность. Не называемый тогда предмет «стихотворных пасквилей» стал предметом кипучей общественной ревности и серьёзного исторического изучения…
Стихи Бергера разнообразны и по «состоянию минуты», и по тематике. Нет болезненного сосредоточения души на обиде – чувства поэта на воле. Об этом говорят многочисленные пейзажи, видения прошлых веков, лирические моменты. Постоянна – молитва о России, стране тиранов и мучеников, стране векового «гордого терпения» и мужественного противления временщикам. 6 лет неволи – утрат и сожалений не перечесть. Но благо тому, кто собственным страданием причастился Страданию Родины.
Самоцензура – самоубиенье. Дрожит перо, боится вдохновенье,
Строка юлит, душа хрипит в петле – Одним поэтом меньше на земле.
Это написано на пятом году неволи (заметно по фактуре, не правда ли?) и говорит о выборе пути. Выбрана – свобода, о чём и свидетельствуют стихи.
Владимир Леонович.
Март 1989.
И, может, Родина нам ближе бедами,
Которых век не занимать ей – стать
В полевых да охотничьих
Ты названиях-прозвищах,
То по-птичьи бормочущих,
То по волчьему воющих,
То пахнёт в них пожарищем,
То военную смутою,
То народным мытарищем,
Властью деспота лютою,
То печалью церковною,
Когда медленный звон плывёт,
То долиною ровною —
Посреди неё дуб цветёт.
1987 г.
За Русь – родную мати,
За кровь, разор, тугу
Отмсти, отмсти, Евпатий,
Проклятому врагу.
Пришли невесть откуда,
Темны, раскосы – страх,
И русскому-то люду
Не снились в чёрных снах.
Казнят младых и старых
И гонят, знай, в полон,
И гибнет Русь в пожарах,
Повсюду плачь и стон!
За что напасть такая?
И вот пошла молва —
Жива ли Русь святая?
То, может, татарва
И нынче Русью правит,
Карает слепо, лжёт
И злое иго славит,
Поклонствуя, народ.
Забыл он Божье слово,
От храма чур да чур,
Чтит идола дурного
Раскосый тот прищур.
И где же Русь, ты, мати,
Чей свет я берегу?
Так мсти же, мсти, Евпатий,
Проклятому врагу!
1968 г.
Заветное рождая слово,
О красноречьи не брегу,
Величье языка родного,
Как душу живу, берегу.
И голос твой святой и ярый
И звяканье цепей твоих,
Сухарь с водой, гнилые нары —
Судьбой врываются в мой стих.
Уж не с того ль, помилуй Боже,
Век древний тот как бы вчера,
Темно в глазах, мороз по коже
От жара твоего костра…
1971 г.
«Кнут солёный, жаровня, дыба …»
Кнут солёный, жаровня, дыба,
Да скрежещет перо дьяка,
И за то, знать, Руси спасибо,
Что стоит на этом века.
Что её – волчий взгляд Малюты,
Беспощадная длань Петра,
И гражданские злые смуты,
И недавних казней пора.
Что сынов её – пуля-слава,
Вышка лагерная – судьба,
И приветствовала расправы
Раболепная голытьба.
Но сынам ли считать ушибы,
Им ли слёзы лить на Руси?
Ох, спасибо же ей, спасибо,
Спаси Бог её, Бог спаси.
1968 г.
«Усобица князей. Коварный …»
Усобица князей. Коварный
Поход на половцев. Бой. Плен.
И снится князю дым пожарный
И грозной треуголки крен.
О, злая гарь, проклятый пепел,
О, безысходная страна!
Опять идти походом в степи
Иль на поле Бородина?
Вельможу ли библиофила
Спросить? Но он хитёр и лжив,
Недаром знаменье сулило,
В ночи недаром кликал Див.
Ещё Господь немало судит
Беды и страха на века,
Но тайной навсегда пребудет
Песнь о погибели полка…
1980 г.
Отчизны милой Божья суть,
Я за тебя один ответчик,
Легко ли мне себя распнуть
Той, царской площадной картечью?
Легко ли на помосте том
С петлёю скользкою на шее
Ловить предсмертный воздух ртом,
От безысходности шалея?
Легко ль в сибирских тех снегах,
В непроходимых буреломах
Знать, что затерянный мой прах
Не вспомнит, не найдёт потомок?
Легко ль провидеть, что пройдут
Года, пребудут дни лихие,
Нас вызовут на страшный суд
Дел, судеб и мытарств России,
И нашим именем трубя,
На праведном ловя нас слове,
Отчизна милая, тебя
Затопят всю морями крови.
Свободу порубив сплеча, —
Безвинных истребят без счёта,
И снова юность сгоряча
Возжаждает переворота.
Легко ль нам знать из нашей тьмы,
Когда падёт топор с размаху,
Что ей пример и вера мы,
И мы же ладили ей плаху.
1966 г.
«Солдатских писем ворох …»
Солдатских писем ворох,
Осиливший фронтов
Сыпняк, окопы, порох,
И нравы унтеров.
Уже почти истлели,
Строку поймёшь едва,
Как бы сквозь вой шрапнели
Доносятся слова.
«Портянкам нету сносу,
Четвёртый год тяну,
