Ветер перемен сшиб меня с ног сильнейшим порывом: квартиру, которую я снимала, попросили освободить, поскольку хозяйка надумала устроить ремонт, стипендия не скоро, а кафе, где я подрабатывала, закрылось. Безденежье обрекло меня на бег с высунутым языком, чтобы найти подработку с проживанием. Светлана Сергеевна обещала уложиться с косметическим «ремонтиком» в месяц, но я чуяла, придется перебиваться на чужбине дольше. Квартиру терять не хотелось, она была в пешей доступности от университета, поэтому я прилагала все усилия, чтобы сохранить ее за собой. Тем более, что мы почти сроднились с милой старушкой.
– Марго, ну чего ты? – трясла голубыми кудельками бывшая балерина. – Четыре недели пролетят быстро, и мы снова заживем дружно и ладно. Я бы пригласила тебя к своей приятельнице, но у нее семь кошек, а у тебя на их шерсть…
– Аллергия, – закончила я фразу. Несмотря на свой возраст, одевалась хозяйка ярко, даже кричаще, за что злые языки прозвали ее Светкой–Семафором. Но я любила женщину за теплоту, отзывчивость и веру в добро. Про себя я ласково называла ее Светиком–Семицветиком.
Я могла бы поехать к себе домой, но кто захочет провести каникулы в деревне, где живет всего с полсотни жителей, причем большинство из поколения, помнящего прелести социалистического строя. Собирая сразу после школы чемодан, я поклялась себе, что никогда туда не вернусь. Отец лично благословил меня, перекрестив наполненной до краев рюмкой. Его сожительница помахала вслед маминой шляпой. Такого я не выдержала, вернулась и вырвала из ее рук вещь, которой никто чужой не должен был касаться. Шляпа и платье из зеленого бархата – осколки нашего благополучного прошлого. Однажды мама ушла на работу и не вернулась. Папа запил, и вскоре нам пришлось перебраться из города в бабушкин дряхлеющий дом.
Грустные мысли о семье делали меня злее, и каждую неудачу на собеседовании я принимала как вызов судьбы. Я справлюсь, я смогу! Но шли дни, а работа с непременным проживанием все никак не находилась. Кого–то из работодателей не устраивало, что подработка требуется временно – с началом учебы я не смогла бы отдаваться ей полностью, кто–то, оглядев меня ревнивым взором, не захотел брать в дом «молодую и слишком привлекательную уборщицу» – здесь я не шучу, дамой около пятидесяти так и было мне заявлено, а кто–то, оберегая дитя, которое быстро привыкает к нянькам и трудно с ними расстается, не захотел лишний раз его травмировать.
Я находилась на грани отчаяния и готова была согласиться на временный постой в квартире с семью кошками, как произошло событие полностью поменявшее мою жизнь. Правда, в тот момент, когда я увидела топчущуюся на пороге подъезда Светлану Сергеевну, ничто не предвещало настолько крутых перемен.
Увидев меня, старушка рванула навстречу. Легкий шаг и прямая спина, которой позавидуют любой человек, чей возраст перевалил за семьдесят, делали ее, одетой в летящие ткани, похожей на лесную нимфу на пенсии.
– Наконец–то, – она помахала белым конвертом, – я уж думала ты не вернешься!
– Куда я без своего чемодана? – буркнула я, не понимая, что заставило старшую подругу спуститься с пятого этажа.
– Тебе принесли приглашение на работу! С проживанием!
Распечатанный конверт дрожал в пальцах, обтянутых кружевом перчаток. Хорошее известие смело недовольство от бестактности, допущенной квартирной хозяйкой. Совать нос в чужие письма непростительное занятие для заявленной интеллигентности.
– Можно я сама тебе зачитаю? Ну пожалуйста? Уж больно все ладно складывается, – от нетерпения ее голосок дрожал.
Я кивнула. Меня тоже потряхивало от предвкушения, что же могло так возбудить хозяйку. Она кашлянула, поправила очки и начала:
«Уважаемая Маргарита Павловна! Ваш адрес мы взяли в одном из бюро, куда вы обращались в поисках работы. Там же мы ознакомились с оставленным вами резюме. Ваша кандидатура нас полностью удовлетворяет. Предлагаем вам должность и.о. администратора небольшой загородной гостиницы. Единственное условие, которому вы должны следовать – контракт нельзя разрывать раньше оговоренного срока. Если вы согласны, найдите в конверте карточку с нашим адресом. Просим вас прибыть в гостиницу завтра ровно в восемь часов утра».
Я выдернула из пальцев Светланы Сергеевны конверт и заглянула в него, но никакой карточки не обнаружила.
– Понимаешь ли, милая, – Светик–Семицветик прятала глаза, – я взяла на себя дерзость полюбопытствовать, кто тебе пишет, но нечаянно выронила карточку. У нее оказались до того острые края, что, поднимая ее с пола, я порезалась.
Она сняла перчатку и продемонстрировала ранку на пальце.
Из кармана появилась завернутая в платочек карточка. Влажная, со следами крови.
– Я пыталась ее отмыть, – голос у старушки дрожал.
Теперь мне было понятно, что толкнуло пожилую женщину кинуться меня встречать – чувство вины. Ее любопытство, благодаря пятнам крови, сделалось явным. В противном случае, она преспокойно запечатала бы конверт и сделала вид, что понятия не имеет, кто и зачем мне пишет.
Я повертела бумажный квадратик, чтобы разобрать название гостиницы. От всего адреса осталось лишь название улицы и номер автобуса, который меня привезет на нее. На конверте штампы и данные отправителя отсутствовали. Создавалось впечатление, что письмо сунули в почтовый ящик, обходясь без услуг Почты России.
