Эта дверь была довольно странной. Уже порядка десяти минут я пытался обнаружить на ней хоть какое-то подобие ручки или замка. Визуальный анализ этого металлического монолита не дал никакого результата, в связи с чем было принято решение произвести тактильный осмотр. Я ощупал каждый миллиметр этого гипотетического прохода, но ничего нового от этого не получил. Абсолютно гладкий кусок железа врезанный в стену, поверхность которого искажала моё лицо, когда я пытался всмотреться в гладь его отражающего материала.
В мои мысли стали закрадываться подозрения о том, что либо меня разыграли, либо я что-то недопонял. Следуя здравому смыслу, я всё же склонялся ко второму варианту, так как вряд ли кто-то захотел бы пошутить надо мной, оставив под дверью моей квартиры сумму наличных, что обеспечивала мне беззаботную жизнь, по крайней мере, на ближайшие пятьдесят лет, что в целом расценивалось мной, как обеспеченность до конца моих дней. Помимо денег имелись и прочие причины, что заставляли меня быть здесь, но я едва ли мог проявить их на поверхности своего сознания сквозь завесу материальных благ. Всему этому ещё предстояло уложиться в моём уме.
К посылке прилагалась и анонимная записка, которую я и решил перепроверить стоя перед этой дверью. Я достал свёрнутый жёлтый листок бумаги из заднего кармана брюк, убедился, что пришёл точно по указанным координатам и вслух прочитал единственные три слова, которые были написаны довольно небрежным почерком: «Просто открой дверь».
Почему-то говоря это, я надеялся, что это какой-то код, который работает по принципу сезама из сказки про Али-бабу, но дверь передо мной по-прежнему была закрыта. Я постоял в недоумении ещё пару минут, убрал записку обратно в карман и принялся колотить и пинать эту чёртову дверь. Без ярости и злобы, просто безразлично, но всё же с достаточной силой, чтобы через пару тройку ударов почувствовать боль в мышцах, связках и суставах.
Я не мог просто так уйти, совесть, внушительная сумма денег и что-то за гранью всего этого не позволяли мне дать заднюю. Понял я только одно: все попытки физического взаимодействия с этим куском железа, очевидно, не дадут никаких результатов. Поэтому я решил успокоиться и привести мысли в порядок.
Несколько раз я глубоко вздохнул, походил по кругу пару минут, а затем замер и как можно глубже задумался над словами в записке: «Просто открой дверь». Мать твою, да что это значит? Ну, хорошо, раз я должен открыть дверь и это довольно просто, то почему бы этой двери не открыться прямо сейчас?..
И тут дверь открылась.
Каждый день я хожу на холм и смотрю на движение этого небольшого города. Я сажусь на мягкую, как шёлк, траву и сижу так до конца дня. Я наблюдаю, как поток автомобилей внизу с течением времени теряет свою силу. Наблюдаю, как в окнах домов зажигаются лампочки. И только когда в круглосуточной забегаловке прямо у подножия холма меняется смена и на улицу выходит она, я провожаю её взглядом, пока её силуэт не скроется за аллеей тополей, встаю и возвращаюсь домой.
Я не знаю её имени, я никогда не видел её лица, мне знаком лишь её образ и походка. Я никогда не приближался к ней, ни говорил, ни давал о себе знать. Я не знаю о ней ничего, но, странное дело, люблю её.
Я не помню, когда впервые оказался здесь, но точно знаю, что когда-то помнил. Порой мне кажется, что стоит приложить хоть малейшее усилие, как причина моего появления на этом холме станет ясной и очевидной. Но я не желаю вспоминать, сам не знаю почему. Будто так надо, будто иначе будет хуже, а я не хочу, чтобы стало хуже.
Живу я один, но дома лишь сплю. Моя хижина находится в трёх километрах от этого холма. Я всегда хожу пешком. Мой дом достаточно мал. Он находится посреди леса. Из соседей у меня только деревья и птицы. Звери ко мне заходят редко. Пару раз навещал ёж и лиса, остальные обходят мой дом стороной. Внутри только широкая кровать и ванна. Горячая вода и электричество тоже есть. Откуда я не знаю, так как к дому не ведут никакие провода и трубы.
Мой день начинается с разминки. У меня ничего не болит, но я всё равно заставляю себя делать лёгкие упражнения. После зарядки я умываюсь, затем надеваюсь и иду на холм, где и созерцаю движение этого мира, пока снова не увижу её.
Мне нравится открывать своему взору этот вид, он кажется мне гармоничным. Я люблю это кафе под странным названием «501». Я пытался думать над значением этого числа, но так ни к чему и не пришёл. Но то, как светятся эти цифры с наступлением сумерек, озаряясь холодным проникающим белым светом, заставляет меня подолгу не отводить от них глаз.
Таким чередом и идут мои дни. Я не ем, у меня нет чувства голода. Это странно, так не должно быть, но так оно и есть. Почему-то я знаю вкус всех блюд, которые вижу, хотя никогда в жизни ни брал в рот и крошки хлеба. К вопросу о том, сколько я живу. Мне кажется, достаточно долго, настолько долго, что мне кажется, что я родился сегодня. Странно, здесь вообще всё странно, но я чувствую, что так и должно быть, а потому не думаю об этом и просто принимаю этот мир.
