I. После Новороссийской катастрофы
Остатки разбитых и сброшенных в Черное море армий ген. Деникина нашли себе временное убежище под благодатным небом Крымского полуострова, который с моря защищал от Красной армии небольшой отряд ген. Слащева.
Крым нам нужно держать в своих руках во что бы то ни стало. Пусть это будет незначительный клочок земли, но здесь должна тлеть антибольшевистская искра, говорил мне еще в конце февраля 1920 года в Екатеринодаре бывший глава архангельского правительства Н.В. Чайковский, занимавший тогда у Деникина пост министра без портфеля.
«Крым сделается нашей Вандеей», – гордо заявляла газета известного монархиста Шульгина «Великая Россия», благополучно начавшая выходить в Севастополе после небольшого перерыва.
«Из Крыма мы еще раздуем кадило на всю Россию… Мы еще покажем себя, еще повоюем!» – шумели многочисленные безработные администраторы и тыловые герои, уцелевшие от новороссийского разгрома.
Для подобного ликования решительно не было никаких оснований.
Древнее владение Гиреев менее всего могло сыграть ту роль, которую возлагали на него современные толстосумы Минины и князья Пожарские. Разноплеменное, разноязычное население полуострова совершенно не понимало «национальных» задач спасателей отечества. Ставка на крестьянина, которую обычно делали белые вожди и которая неукоснительно вела к проигрышу, в благословенной Тавриде также заранее была обречена на неудачу. Татары, самый консервативный и в то же время самый мирный по своей натуре народ, не имели ни малейшей склонности воевать, вполне убежденные в том, что никакой режим не уменьшит и не увеличит их горных пастбищ. Немцы-колонисты являлись по преимуществу кулацким элементом; всякий же кулак любит защищать свое драгоценное добро чужими, но отнюдь не своими силами. Северные уезды Таврической губернии – Мелитопольский, Днепровский и Бердянский, где преобладало русское население, находились в руках врага и пребывали в полном покое после того, как Красная армия прогнала отсюда и белых, и шайки Махно.
Для нового наступления или для продолжительной обороны приходилось искать источники внутри «бутылки», в которой оказались остатки южнорусской белогвардейщины. А такие источники отсутствовали. Ясно было, что в самом непродолжительном времени наступит крах. Идти вперед – не с кем, а отсиживаться – не с чем. Полуостров будет очень быстро объеден войсками, которые, наконец, начнут пухнуть с голоду и задохнутся в крымской «бутылке».
От новороссийского погрома более всего уцелело того самого элемента, который безвозвратно губил дело белых вождей. Спаслись решительно все политические деятели решительно всех мастей и оттенков, а этим последним в антибольшевистском стане не было числа. Бешеная междоусобная борьба этих политиков и политиканов – отчасти общероссийского масштаба, а частью выросших в казачьих кругах и радах, не могла не перенестись с Кубани и Дона в Тавриду.
Казачество никогда не ладило с Добровольческой армией. Казачьи государственные образования – Дон, Кубань, Терек – имели демократическое устройство и потому были сугубо противны руководителям политики главного командования – скрытым реакционерам. Ни для кого не составляло тайны, что за спиной «внепартийной» Добровольческой армии, во главе с Деникиным, стояла старая Россия, весь мир царской бюрократии, жаждущей своих прежних постов с десятитысячными окладами, и «первенствующее сословие», мечтавшее о возвращении в свои прадедовские усадьбы. Все они ненавидели казачьих политических деятелей, считая их неучами, деревенщиной, сепаратистами, полубольшевиками. Вторые, в свою очередь, не жалели крепких слов по адресу своих противников, которых в насмешку титуловали «единонеделимцами».
Борьба с общим врагом, советской властью, много теряла от этой постоянной грызни, так как счеты политических бойцов находили неизбежное болезненное отражение в сердцах бойцов на фронте. В июле 1919 года добровольческие реакционеры убили председателя Кубанской рады Н.С. Рябовола. В ответ на это кубанские самостийники прикончили яростного сторонника «Единой и Неделимой», председателя Кубанского военного суда В.Я. Лукина. В ноябре деникинские генералы барон Врангель и Покровский повесили в Екатеринодаре члена той же рады Калабухова.
Декабрьское поражение несколько примирило обе политические группировки юга России. После долгих переговоров и многих скандалов образовалось объединенное южнорусское правительство с очень пестрым составом. Председателем его Деникин назначил старого царского чиновника, члена Новочеркасской судебной палаты Н.М. Мельникова, который вместе с тем являлся главой и донского правительства. Портфель министра земледелия получил П.М. Агеев, казакоман эсэровского толка; иностранных дел – ген. Н.Н. Баратов, осетин по национальности, беспартийный; военных – ген. А.К. Кельчевский – беспартийный. Старый революционер Н.В. Чайковский вошел в это правительство министром без портфеля.
Но всем этим господам уже нечем было управлять. Южно-русское правительство умерло почти в день своего рождения. Ко времени переброски в Крым для каждой политической группировки опять предоставлялась полная свобода действий. К тому же теперь существовали новые поводы для обострения вражды между этими двумя совершенно разнородными группами.
