Пенсия человеку даётся только один раз и не каждый до неё доживает!
Вот уже пятый год я на пенсии, которую получил за выслугу медицинского стажа. Получил, кстати, через суд, потому что пенсионный фонд никак не признавал два года моей работы главным врачом участковой больницы. Дескать, эта должность административная и врачебный стаж не положен. А то, что я ещё и работал терапевтом, как-то позабыли. Пришлось доставать необходимые справки. Побегать. Но доказал. И теперь я на пенсии, но работу не бросаю. Только работаю я с минимальной нагрузкой, для собственного удовольствия. Живу я в своем загородном доме, два раза в неделю дежурю на городской станции «скорой помощи». В свободное время занимаюсь огородничеством, а также пишу мемуары. В общем, делаю всё, что полагается начинающему пенсионеру.
Как-то раз, аккурат после пятилетия присоединения Крыма к России, взялся я разбирать ящики с бумагами, скопившимися в течение трёх десятков лет и хранящимися в мансарде, в старом шкафу. Ящиков было с полдюжины, и пришлось этой работе посвятить несколько вечеров. Я перебирал старые квитанции, записные книжки, вырезки из газет и журналов, письма, открытки… Многое из этого добра я выбрасывал, но некоторые находки оставлял на память. И вот, разбирая предпоследний ящик, на самом дне я обнаружил небольшую тетрадку, заполненную мелким, порой неразборчивым почерком. Это были мои «Записки терапевта», которые я написал в часы отдыха на своих больничных дежурствах. Эти записи отображали определённый период моей жизни – период краха социалистической системы.
Многие люди, упомянутые в этой тетрадке уже отошли в мир иной, кто-то уехал в другие города, некоторые до сих пор здороваются со мной на улице. А я, бытописатель и участник тех далёких событий, после прочтения своей рукописи, решил донести свои воспоминания не сколько до сверстников, а в основном для тех, кому эти события покажутся только красивой легендой.
Работа участкового терапевта в маленькой районной больнице всегда познавательна. И это относится не только к медицинской стороне профессии: наряду с врачебным опытом приобретаешь опыт житейский. Не только за рецептами и больничными листами приходят ко мне в кабинет пациенты. Для некоторых из них (особенно для одиноких стариков и старух!) я в какой-то степени представляю и психотерапевта, с которым можно поделиться страхами, пожаловаться на личные проблемы или поведать какую-нибудь невероятную историю. Я не возражаю, если пациенты пытаются «излить душу»: любой хороший врач (а я таковым, по крайней мере, пытаюсь стать) должен в определенной мере быть и психотерапевтом. И такой подход к работе приводит к тому, что некоторые посетители моего кабинета постепенно становятся не только пациентами, но и моими хорошими знакомыми, с которыми можно общаться и вне больничных стен.
В этот тёплый июньский день пациентов было немного, и за три часа я принял всего два десятка больных. Поэтому я решил после приёма сразу же обойти все вызова (их поступило четыре), а потом уже – обедать и отдыхать, потому что вечером мне предстояло дежурить по больнице.
Жердянская центральная районная больница, в которой я пятый год работал участковым терапевтом, располагалась на краю соснового бора. Высокие раскидистые сосны росли прямо на территории больничного двора. А совсем рядом, через дорогу, начинались кварталы пятиэтажных домов.
Здесь и находился мой участок. Я начал с самого ближайшего дома, навестив старушку с повышенным артериальным давлением. У неё я задержался недолго – выслушал жалобы, осмотрел, выписал необходимые лекарства.
Далее мой путь лежал на соседнюю улицу, которую я пересек кратчайшим путем, потому что ближайшего пешеходного перехода рядом не было. (К слову сказать, никто в райцентре пешеходными переходами и не пользовался. Дорогу обычно переходят кто как захочет, даже если переход находится всего в десятке метров.) Вот и просторный двор, ограждённый от улицы длинным многоподъездным пятиэтажным домом.
И здесь я увидел своего пациента – Николая Забродина, высокого широкоплечего мужчину пятидесяти лет. Николай выходил из второго подъезда, где он и проживал, с небольшой швейной машинкой фирмы «Зингер» в руках. На лавочке у подъезда его поджидали два пьяненьких мужичка. Погрузив машинку в большой мешок, троица поспешно удалилась за угол дома. На меня они не обратили внимания.
«Наверно, потащили пропивать?» – предположил я, и пошел к первому подъезду, на вызов к одинокому семидесятилетнего старику с нарушением сердечного ритма…
Участковый терапевт всегда работает с людьми, с пациентами разного пола и возраста. И жизнь каждого пациента словно незаконченная книга, у которой, естественно, есть начало, а когда наступит эпилог – неизвестно. Эти книги-судьбы бывают ясными, прямолинейными, с минимальными записями в амбулаторной карте, напоминая, если сравнивать с литературой, тоненькие брошюры. Но встречаются судьбы-книги замысловатые, с лихо закрученным сюжетом, где очень сложно предугадать, что в ближайшее время может выкинуть персонаж-пациент.
Вот такой затейливой книгой и была жизнь Николая Забродина. Раньше Николай жил в Карелии, в леспромхозовском поселке, работал водителем лесовоза. Выпивал «как все». В один злосчастный день он лишился водительских прав за управление транспортом в алкогольном опьянении и стал работать лесорубом. А потом вместе с родителями переехал в Жердянск и устроился в местный лесхоз. Валил лес – дело привычное. Выпивал «как все». Несколько раз попадался на работе в алкогольном опьянении. Директор лесхоза всякий раз его прощал, ограничивался выговорами… А потом Николай прогулял по пьянке несколько дней. С работы его уволили (по собственному желанию – директор пожалел), стал он работать сантехником в ЖЭКе, но и тут попивал водочку. Надо отметить, что предыдущие увольнения заставили его сократить объемы и частоту употребления горячительных напитков. Пил он теперь умеренно, был на хорошем счету, выгодно отличаясь от коллег-сантехников. Жил поначалу в щитовом домике с частичными удобствами, а потом, через несколько лет, получил двухкомнатную благоустроенную квартиру, так как был женат и воспитывал сына. И вот, на этом этапе, достигнув определённого материального благополучия, Николай расслабился, постепенно стал выпивать почаще и побольше, начались запои и прогулы. В итоге его уволили из ЖЭКа и поставили на учёт к наркологу. Но несмотря на пьяные выходки, жена его не бросала, только обзывала алкоголиком Периодически Николай устраивался работать то дворником, то сторожем, какое-то время воздерживался от пьянства, но в итоге все равно его увольняли после многодневных прогулов-запоев. Наступала вынужденная безработица, проблемы с участковым инспектором и врачом наркологом. Впрочем, окончательным тунеядцем Николай не был, а оставшись без работы, пробавлялся сезонным сбором ягод или колкой дров старушкам, проживавшим в частном секторе в домах с печным отоплением. Вот так, безалаберно и запойно, и проходила его жизнь. Не успел оглянуться и протрезветь, как сын вырос и ушёл служить в армию…
