Серия «Философия – Neoclassic»
Bertrand Russell
WHY I AM NOT A CHRISTIAN
Перевод с английского А.В. Семенова Оформление обложки В.А. Воронина
Печатается с разрешения издательства Routledge, a member of the Taylor & Francis Group, copyright of The Bertrand Russell Peace Foundation.
© Bertrand Russel, 1927
© The Bertrand Russell Peace Foundation Ltd., 1996
© Preface to the Routledge Classics edition, Simon Blackburn, 2004
© Издание на русском языке AST Publishers, 2019
Предисловие к изданию «Рутледж классикс»
В начале марта 1927 года лондонская «Таймс» извещала о тихих, спокойных днях. В центральных графствах охота не слишком задалась, но в Лондоне после анонимного телефонного звонка появилась надежда найти принадлежащее миссис Брюс Исмей украденное ожерелье стоимостью 20 тысяч фунтов стерлингов. За семьдесят три фунта и три шиллинга «Церковный клуб путешественников» доставит вас в Палестину, Египет, Афины и Константинополь. Было много объявлений для горничных и совсем немного говорилось об этих религиозных турах, поскольку названная будто бы скромная сумма составляла едва ли не годовой заработок обычной горничной. Многие письма в редакцию касались предлагаемой реформы молитвенника, а епископ Нориджа провел специальную конференцию, посвященную этой реформе («председательствовавший бригадный генерал Г. Р. Адэр заявил, что нужен не новый молитвенник, а справочник по дисциплине»). Религиозные мероприятия освещались очень широко[1].
Единственное мероприятие, которое не анонсировала «Таймс», – это воскресная лекция Южно-Лондонского отделения Национального светского общества: она должна была состояться 6 марта в здании муниципалитета Баттерси; впрочем, газета не сообщила о лекции и впоследствии. Лекция называлась «Почему я не христианин» и легла в основу самой знаменитой и самой смелой работы Бертрана Рассела о религии.
Было модно порицать эту лекцию Рассела и его последующие работы о религии как поверхностные и бездуховные, неадекватные глубине обсуждаемой темы. Высокомерно-снисходительное отношение к позиции Рассела можно, пожалуй, описать так: будь религия не более чем суеверием, взгляды Рассела считались бы уместными, но она отнюдь не суеверие, а значит, слушать Рассела ни к чему. Первая подобная атака произошла в августе того же года, причем ее предпринял заново обратившийся к религии Т. С. Элиот[2] в своем журнале «Мансли критерион»[3]. Поскольку Элиот предвосхитил большую часть последующей критики Рассела, предлагаю прислушаться к его аргументации.
В частности, Элиот цепляется за слова Рассела «думаю, что реальная причина, по которой люди принимают религию, не имеет ничего общего с доводами рассудка. Они принимают религию из эмоциональных побуждений». «Он не высказался открыто, – говорит Элиот, – хотя я уверен, что сам это признает, но его собственная религия также полностью исходит из эмоциональных побуждений». Элиот с презрением цитирует эмоциональные фразы, которыми Рассел завершает свою лекцию, приводя следующее высказывание: «Мы хотим твердо стоять на ногах и прямо и открыто смотреть на мир… Завоевывать мир с помощью интеллекта, а не рабски покоряться тому ужасу, который от него исходит…» Он язвительно замечает, что слова Рассела «тронут сердца тех, кто употребляет такие же высокопарные обороты, что и он сам».
Короткие возражения Элиота можно разделить на три группы. Он соглашается с Расселом в том, что страх, который Рассел считает движущей силой религии, в целом порочен как таковой. Однако, по его мнению, опытный теолог способен отличить добродетельный страх от порочного, и он настаивает на том, что должный страх перед Богом принципиально отличается от страха перед грабителями, опасения банкротства или боязни змей. Эту мысль он не развивает, но можно предположить, что, по Элиоту, страх перед Господом есть своего рода лекарство от экзистенциального страха, страха перед неприкаянностью, перед утратой опоры в аморальном и бессмысленном мире.
Далее Элиот указывает, что все доводы Рассела уже давно известны. В определенном смысле это так, если мы читали Юма, Канта или Фейербаха, хотя немногие смогли бы обоснованно заявить, будто помнят, в отличие от Элиота, что проблема регресса причин, о которой, по словам Рассела, он узнал у Милля, «стала мне известна в шестилетнем возрасте от няни, благочестивой ирландки-католички». Но если Элиот прав в том, что в философском отношении эссе Рассела не является оригинальным, он все же ошибается, предполагая, будто знакомые доводы почему-то становятся слабее, словно тем самым они утрачивают право управлять нашими убеждениями.
Наконец, что гораздо важнее, Элиот заявляет, что в подобных вопросах Рассел должен согласиться: значимо не то, что ты говоришь, а то, как ты себя ведешь, и потому «атеизм зачастую является лишь разновидностью христианства». Есть много разновидностей христианства, говорит Элиот, например, «атеизм Высокой церкви Мэтью Арнолда» или «часовенный атеизм м-ра Д. Г. Лоуренса»[4]. В заключение Элиот пишет: «Радикализм господина Рассела в политике есть всего-навсего разновидность умеренного либерализма, а его отрицание христианства есть всего-навсего разновидность доктрины Низкой церкви
