Все не так, все это не честно и не правильно, раз за разом повторяла про себя Тамара Григорьевна. Слова эти не отпускали её почти с самого выхода на пенсию и уже перешли с тихого, но навязчивого шепота, почти в раздражающий набат. Ну почему так, что я неверно делаю или делала в своей жизни!? Вроде жила как все, больших грехов не сотворила, бывало, что осуждала, завидовала и злилась … не без этого, но и то лишь когда, самой бывало больно, да обидно за себя и жизнь свою несправедливую, вот и вымещала на других, так вроде самой полегче становилось. Не от ума это было, а от брюха.
Так, крохи совсем, но дальше мелких козней, да сплетен не доходила. К тому же всегда старалась потом помириться, вину загладить и людей с которыми окончательно рассорилась по жизни, было не более пяти человек.
А ведь все время проработала учительницей младших классов, а значит как ситуаций, так и персонажей с различным пониманием жизни и темпераментами, было встречено и пережито предостаточно.
Но профессионализм всегда брал верх, корректно, четко и взвешенно проводила она уроки, а в беседах с родителями всегда могла отстраниться и дать им понять, что панибратство, неуместно ни при каких обстоятельствах. Смотрела на них всегда со стороны и немного свысока, но ведь иначе «сядут на голову и ноги свесят».
И вот теперь, наблюдая как набухла от сырости и стремиться осыпаться краска оконного проема её деревенского дома, она вдруг отчетливо, соизмерила себя с этой краской, уже не годной и всех только раздражающей, с этим растрескавшимся от жары и холода проемом, которому один путь труха, да гниль.
Унылая пора, без всякого очарования. Быт заел окончательно и взбодрить себя было уже не чем, да и не охота, если честно. Обязательное увядание всего живого, есть непреодолимый закон нашего бытия.
Или нет? Взор её сместился на мелкого, длинноногого и несуразного паучка, который суетливо бегал по паутине, пытаясь как-то переместить её в сторону от капель воды, конденсировавшихся и стекающий по небольшим трещинкам на стекле. Вот чудо природы, ума нет, одни инстинкты, что-то мельтешит, на что-то надеяться, а ведь все хана, на днях заморозки и примерзнет он с этой паутиной к стеклу вот и все дела.
И почему люди так не устроены, ограничил бы их создатель в понимании мира и себя в нём, наделил бы полезными навыками и на этом все, а свободой выбора умалил бы. Живи не разумом, а телом.
Так, все, нужно взять себя в руки, хотя бы содрать ножиком ошметки краски, покрыть олифой и покрасить заново, подмазать и все дела. Но зачем, мне и так нормально, подумала Тамара Григорьевна, ведь и раньше дела эти бытовые не для себя делала, а что скажут люди, чужого мнения опасалась.
Даже припомнила умное слова для этого действа – человекоугодие и что это есть грех. А ведь верно, стараемся для других, а сами лично, да как и эти другие, друг о друге разве думаем?
Вспоминаем или беспокоимся, вот кому придет в голову мысль, а что сосед сейчас ест, есть ли у него деньги на житье, как дети и старики … ведь нет.
Засветили внешние красоты, интерьер, да шикарные апартаменты, как павлины или павианы своими красными пятыми точками померились и разбежались. Собой довольные, вроде не хуже других.
Все так или не так? Или не так!? Вдруг резко, что аж кольнуло в виске, пришло воспоминание, о соседке, бабке которой уже 80 лет и что была даже юным узником концлагерей, её угнали во время войны немцы. Так вот, когда начались карантины, связанные с ограничениями по пандемии, эта бабуля постучала в дверь. Тамара Григорьевна, недовольно пошла открывать, сказали ведь, сидеть по домам, а не шлындать, а тут прутся.
Открыла она дверь, там стоит соседка бабуля, сутулая да немощная и говорит, слушай милая, как у тебя дела, может помочь, чем тебе надо, болеешь, может средствов или продуктов нет? Скажи, я помогу.
Тамара Григорьевна, аж опешила тогда, думает пенсия у неё маленькая, сама еле ноги волочет, а туда же, волонтер с клюкой. Ответила, конечно сдержанно и любезно, спасибо Мария Федоровна, все в порядке, если что забегу конечно.
